— Наконец, добились своего?
— Почти, — отвечает Ганнибал. Он целует Уилла в затылок. — Выглядит великолепно. Я хотел бы попросить вас не смывать это несколько дней.
— Тогда от меня будет пахнуть.
— Но вы будете моим.
Ганнибал прикусывает кожу Уилла, прижимаясь к нему невозможно близко, всем телом; он слушает, как сердце Уилла выстукивает его имя. Уилл издаёт приглушённый недовольный вздох, но расслабляется в его руках. В этот спокойный миг Ганнибал с трудом может разобрать, где заканчивается он и начинается Уилл. Всё это — лишь дело времени. То, что сейчас написано чернилами, вскоре появится снова, но на этот раз — идеально выведенное острым кончиком скальпеля, вырезанное на коже Уилла, на его сердце и душе.
— Да, — шепчет Уилл в подушку, а Ганнибал, зная, что никогда его не отпустит, ведёт языком по спине к затылку.
***
Солнечным вторником Уилл приходит в дом Ганнибала в куда лучшем состоянии, чем за все прошедшие недели, и Ганнибал знает наверняка, что послужило этому причиной.
— Мы закрыли дело, — сообщает Уилл, бросая на стол папку. Ганнибал как раз допивает вино, заканчивая обед. — О детях. С этим покончено.
— Вы поймали убийцу?
— Кое-кто другой это сделал.
Уилл открывает папку, раскладывая цветные фотографии на столе, и Ганнибал сталкивается с собственной работой. Он едва сдерживает улыбку. На фотографиях обнажённый молодой мужчина лет двадцати. Его тело изогнуто под неестественным углом и подвешено над школьной партой; руки и ноги ампутированы и аккуратно сложены рядом. Его лицо изуродовано синяками, они были нанесены до наступления смерти. Этого не видно на фотографии, но Ганнибал знает, что со спины и плеч жертвы срезаны огромные куски мяса. Причиной смерти стал вертел, аккуратно пронизывающий череп, от виска к виску, и напоминающий руль от сломанного велосипеда.
Однако главным ударом становятся слова, вырезанные на его мясистом брюхе ножом для чистки овощей. «Не детей», — гласит аккуратно выведенная надпись.
— Это Потрошитель, — тихо произносит Уилл. — А его жертва — Тимоти Эвертон, один из списка подозреваемых в убийстве троих детей. Кажется, Потрошитель не оценил то, что его обвинили в этих преступлениях.
— Монстр с совестью.
— Что-то новенькое, да?
— Как отреагировал Джек?
— Разозлился, конечно. Думаю, все мы чувствовали себя приблизительно одинаково. Не слишком приятно вдруг оказаться обманутым тем, кого ищешь годами.
— Хм, — Ганнибал берёт в руки фотографию, внимательно разглядывая её. Он почти готов попросить копию.
— Команда решила придумать ему имя. Зеллер предложил «Головорез из Черрихилл».
— Очаровательно. Вы уверены, что он — тот самый преступник?
— Его дом обыскали. Он хранил украденные органы в шкатулках в холодильнике.
Ганнибал хмурится, откладывая фотографию. Хранить детские органы в шкатулках для драгоценностей. В сравнении с этим убийцей он сам кажется вполне нормальным.
— Когда он был ребёнком, его изнасиловал священник. Наверное, именно поэтому он оставил последнюю жертву во дворе церкви, — говорит Уилл.
— Вы считаете, он должен был оставить мальчика внутри.
Ганнибал бы так и сделал.
— Пожалуй, это чересчур.
Ганнибал смотрит на него, на своего умного мальчика, и спрашивает себя, догадывается ли Уилл, насколько он одарён. Даже сейчас, когда он знает, что этот мужчина безжалостно убил троих детей, когда они рассматривают фотографии трупа убийцы, получившего по заслугам, Уилл по-прежнему связан с ним. Даже монстры не могут быть абсолютно бесчувственными, и Уилл, прекрасный ангел Боттичелли, понимает это. Ганнибал не удивлён, что так сильно желает его.
— Вы, должно быть, чувствуете облегчение, больше не боясь найти очередного ребёнка, — предполагает Ганнибал, наблюдая за страданием Уилла, когда тот соглашается.
— Да. Довольно жутко. Пусть я не уверен, что это лучший способ прекратить всё, но так оно и есть. Я почти готов поблагодарить Потрошителя. Почти.
«К вашим услугам», — говорит Ганнибал про себя, сжимая ладонью плечо Уилла, и уходит на кухню. Он возвращается, держа в руках тарелки, чтобы поставить на стол обед и бутылку вина..
— Надеюсь, вы не считаете ужин за столом, на котором лежат фотографии с места убийства, признаком дурного тона?
Уилл улыбается, складывает фотографии обратно и откладывает папку в сторону. Что ж, с этим покончено. Капля домашнего уюта отодвигает дело в сторону.
— Если бы кто-то узнал, что мы способны есть после такого, он бы непременно плохо отозвался о нас.
— Мы бесчувственные существа, — саркастически замечает Ганнибал и ставит тарелку перед Уиллом. Блюдо выглядит довольно эффектно — идеальный кусочек мяса средней прожарки, дольки апельсина, разложенные в подобии цветка; это всё полито ярко-жёлтым соусом на основе домашнего бренди из цитрусовых. Ганнибал сказал бы, что блюдо выглядит по-летнему.
— Что я ем? — спрашивает Уилл.
— Утку.
Уилл на мгновение перехватывает его взгляд, и Ганнибал чувствует, как земля медленно уходит из-под ног. Потом Уилл улыбается, берёт в руки нож и вилку и принимается за еду. Ганнибал наливает в бокалы вино и про себя думает, что день выдался отличным.
***
Ганнибал не ожидает, что Джек примет приглашение прийти в его дом, особенно после их недавней откровенно напряжённой встречи. Однако, несмотря на это, Джек соглашается. Он приходит поздно, без особого желания извиняясь, пока снимает пальто.
— Не стоит извиняться. В конце концов, моё гостеприимство не должно мешать вершить справедливость, — отвечает Ганнибал, наливая Джеку бренди.
— Меня задержали в морге, где исследуют тело Тимоти Эвертона. Полагаю, вы ознакомлены с делом?
Ганнибал кивает и присаживается.
— Уилл рассказал мне кое-что во время сеанса. Надеюсь, у него не будет неприятностей из-за этого?
— До тех пор, пока вы будете хранить все детали в стенах своего кабинета. Полагаю, вы не смогли бы помочь ему с последствиями стресса, если бы не знали причин.
— Верно.
— Однако я хотел бы поинтересоваться, рассказывал он об этом в стенах вашего кабинета или же в спальне.
Ганнибал смотрит на Джека сквозь бокал, встречаясь со взглядом его проницательных глаз, в которых отражаются тёплые оранжевые огни камина. Слова Джека достигают своей цели, но Ганнибал выглядит абсолютно не удивлённым.
— Я знаю, что вы с ним спите, — продолжает Джек, оказываясь куда более разговорчивым, чем ожидал Ганнибал.
«Обнажи зубы», — напоминает себе Ганнибал. — «Джек играет в эту игру почти так же хорошо, как и ты».
— Как вы это поняли?
— Я не слепой, доктор Лектер. И выдал эту тайну отнюдь не Уилл, а вы сами.
— Вот как?
Джек смотрит на него с долей пренебрежительного удивления, с этим «о-какая-бедная-покинутая-дворняга». Ганнибал чувствует резкое желание разбить бокал Джека, чтобы осколками срезать лицо с его черепа.
— Вы смотрите на него, как на лучшего представителя человечества среди всех, кто вам встречался. Поначалу я принял это за профессиональный интерес по отношению к исключительному человеку, но уверен, это быстро переросло в нечто больше, я прав? Должен ли я волноваться насчёт вашего профессионального руководства как его врача?
— Алана Блум считает именно так.
Эти слова откровенно веселят Джека. Ганнибал не заостряет внимание на том, что именно вызвало такую реакцию, хотя у него есть несколько предположений.
— Так она тоже знает? Что ж, полагаю, эта новость её не слишком обрадовала.