Что-то опасное промелькнуло на его лице. — Если бы Колл позвал тебя, ты бы первой пошла, и будь я проклят, если бы стал возражать.
— Я…
Что? Он держал меня на крючке, и мы оба это знали. Любые протесты, которые я ему брошу, будут отклонены, потому что у меня нет для них веских причин. Только эгоистичные. Мне не нравилось быть тем, кто наблюдает со стороны.
— Если это хоть как-то поможет, — проговорил Фин, — у меня не сложилось впечатления, что Колл хочет его убить. Он казался более заинтересованным в разговоре.
— Он намекнул на тему разговора? — спросил Вайят.
— Он вообще почти ничего не говорил. Большую часть разговора вел Сноу. Все та же болтовня о том, что расы должны сами себя охранять и наказывать виновных в преступлениях против них. — В словах Фина не прозвучало прямого обвинения; Вайят однако вздрогнул.
— Вайят, — я все таки решила разобраться, — почему старейшина Кицунэ велел мне спросить тебя о ссоре Сноу с триадами? Почему именно тебя? Что ты сделал с кланом Кицунэ?
Мои вопросы повисли в воздухе, как глыбы льда, холодные и непроницаемые. Вайят застыл совершенно неподвижно, его лицо ничего не выражало. Я видела там столько эмоций за такой короткий промежуток времени, что эта пустота поразила меня. Он не хотел ничего раскрывать, и все, казалось, указывало на эту самую тайну.
— Ты, — произнес Фин. Широко раскрытые глаза, что-то похожее на шок в его тоне, когда он уставился на Вайята. — Ты был тем, кто убил Рейн.
Вайят побледнел и, казалось, балансировал на грани рвоты. Я потянулась к нему, но он направился в другой конец комнаты. Добравшись до нее, он замер. Затем повернулся, лицо пылало, руки тряслись, каждая унция ярости была направлена на Фина. — Да, я убил ее. Я принял приказ о нейтрализации и выполнил его сам, чтобы никто больше не узнал. Особенно мои охотники.
— Кто этот Рейн? — спросила я.
— Лиса-оборотень, Кицунэ, называй ее как хочешь, — ответил Вайят таким же ядовитым голосом, как и выражение на его лице. — Это было четыре гребаных года назад. Почему Сноу разволновался именно сейчас?
— Не знаю, — ответил Фин. — Сноу однажды упомянул это имя во время своего выступления. Он использовал ее смерть как пример того, что триады вышли из-под контроля.
Я смотрела на двух кипящих от гнева мужчин. Вытягивать из них ответы было все равно что пытаться вырвать зубы пинцетом. — Почему она была убита? — спросила я.
Глаза Фина сузились, а голова дернулась в сторону. Он был похож на хищную птицу, готовую к нападению, — такого зверя я еще никогда не видела. Он ждал ответа от Вайята, который продолжал свирепо смотреть на Фина. Мне хотелось стукнуть их головами друг о друга, пока ответы не выплеснутся наружу и тестостерон не исчезнет.
— Официально? — уточнил Вайят. — Ее считали угрозой для сохранения человеческой расы.
Я побледнела. — А неофициально?
Вайят промолчал. Фин перенял эстафету и проговорил: — Она влюбилась в человека, Эви. Вот ее преступление. Она хотела любить и выйти замуж за пределами своего вида.
В комнате стало на десять градусов холоднее, воздух стал гуще. Стало труднее дышать. Шок разрывал мой желудок, угрожая опрокинуть его скудное содержимое. Начальство приказало убить женщину из-за того, кого она выбрала для любви. И Вайят вызвался убить ее, чтобы другие охотники не узнали. Скрыть тот факт, что такой приказ когда-либо поступал.
Если бы эта женщина была вампиром, возможно, я бы поняла. Риск заражения слишком велик, чтобы рисковать, оставляя такую пару, даже если бы я верила, что вампиры способны любить людей. Любой другой вид едва ли обладал человеческими чертами — гоблины, тролли, горгульи — многие из них несильно отличались от монстров. Терианцы всегда одновременно и были и не были угрозой смешения кровей — были потому, что могли казаться полностью человекоподобными; и не были потому, что решили жить среди нас, не нарушая статус-кво. Как сильно может навредить любовь одной женщины-оборотня к человеку? Что, если бы Аврора полюбила человека? Или Даника? Или Финеас? Их бы тоже приказали убить за это предполагаемое преступление?
Комок застрял у меня в горле, подкрепленный слезами, которые я не хотела проливать. Я обратила всю силу своего замешательства на Вайята, который даже сделал шаг назад. — Почему? — единственное слово, которое я смогла произнести, и оно прозвучало скорее как рычание, чем как вопрос.
Он несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем попытался нерешительно ответить: — Тесные отношения между расами…