— Что это такое? — прошептал он.
— Огромные чаны с мочой гремлинов.
— Ты шутишь?
— Хотелось бы. — Но не стала бы. Я видела их своими собственными глазами, окруженными тысячами гремлинов, снующих туда-сюда, ведущих свою короткую и бессмысленную жизнь, сгрудившихся вместе в темноте. Иногда они выходили, чтобы оказать услугу другим, добыть пищу для своих выводков или вообще посеять хаос в городе.
На восьмом этаже мы остановились у укрепленной пожарной двери. Десятки крошечных ножек забегали по другую сторону, удаляясь. Я прижала ухо к металлу и прислушалась. Тишина. Отступила назад и несколько раз ударила открытой ладонью по двери.
— Да будет благословен Балленджи! — закричала я, как и Вайят. Надеясь, что это снова сработает.
Вместо шагов — снова тишина. Я повторила свое приветствие, на этот раз громче.
Фин поморщился и перехватил коробки в руках. — Может быть, они бастуют, — выдвинул предположение он.
Замок повернулся. На этот раз никто не убегал прочь. Потянула за щеколду и распахнула дверь. Вонь от резервуаров с мочой ударила, словно это твердый предмет, — густая, приторная и противная. Я вошла внутрь, желая, чтобы мой бурлящий желудок вел себя прилично, а лицо оставалось нейтральным. Никаких гримас, никакой рвоты. Фин не последовал за мной.
На подиуме, возвышавшемся над сотнями картонных и газетных гнезд, разбросанных среди стальных производственных чанов, стоял все тот же желтокожий, с длиными висящими ушами и шишковатыми коленями древний гремлин, с которым мы имели дело раньше. По крайней мере, мне так показалось. Его раздутый живот низко свисал, в ушах и на макушке торчал пушистый мех зеленого цвета. В остром взгляде красных глазах читался намек на узнавание, когда он смотрел на меня, на Фина он смотрел с подозрение.
— Опять услуга? — спросил гремлин, тоненький голосок которого идеально подходил к его двадцати дюймам роста.
— Да, — подтвердила я. — И я принесла плату.
Поманила пальцем Фина. Он вошел, сморщив нос и так плотно сжав губы, что они исчезли. На лбу и носу у него выступили капельки пота. Он присел на корточки, поставил коробки на пол и попятился к двери, ведущей на чуть менее вонючую лестничную клетку.
Гремлин, казалось, ничего не замечал, не сводя глаз с коробок. Из уголков его клыкастого рта начала сочиться слюна. Я подняла первую крышку, чтобы показать шоколадный чизкейк, спрятанный внутри, и гремлин взвизгнул. Он захлопал когтистыми лапами, как обрадованный ребенок.
— Все три за услугу, — пообещала я.
— Какая? — спросил он.
— Мне нужно, чтобы вы взломали внутреннюю сеть городского Департамента полиции и получили доступ к файлам всех, кто по званию старше дежурного сержанта.
— Невозможно.
Я моргнула: — Почему?
— Не могу.
Хорошо. Отмотаем назад. Падшие склонны мыслить буквально, принимая слова и просьбы за чистую монету. Сарказм, юмор и метафоры они не понимают. Какую-то часть моей просьбе невозможно выполнить, поэтому её всю признали полностью нереальной. Облегчу задачу и попробую еще раз.
— Мне нужен доступ к внутренней системе Департамента и пароли для защищенных серверов, — переформулировала я. — Вы можете предоставить пароли и ключи, которые дадут мне полной доступ?
— Сделаем, — гремлин коротко кивнул, от чего его длинные уши затряслись. — Ещё?
Как только у меня появятся пароли, все, что мне понадобится, — это кто-то, кто знает, как взломать эти системы и получить нужную информацию. Очевидно, это не входило в сферу способностей гремлина. — Нет, это всё.
Он указал на стопку коробок с чизкейками: — Много. Сделать больше.
Оглянулась через плечо на Фина, который безразлично пожал плечами. Тогда спросила гремлина: — Могу я оставить остальные в качестве задатка?
Гремлин непонимающе уставился на меня.
— Возьмите все, — объяснила я. — Позже я попрошу вас еще об одной услуге.
— Справедливо, — согласился он.
— Да, справедливо. Как скоро я получу свою информацию?
— Завтра возвращайся, к восходу солнца.
Потрясающе. Теперь надо решить, что делать дальше. — Завтра на рассвете, — повторила я. — Спасибо.
Гремлин кивнул, щелкнул узловатыми пальцами и отошел в сторону. Три маленьких гремлина выскочили из темноты и подобрали коробки, но тут же снова исчезли. Вероятно, чтобы объесться. Пожилой гремлин указал на дверь; я поняла намек и попятилась.
Фин быстро поднимался по лестнице. Мне пришлось перескакивать их по две за раз, чтобы не отстать, с облегчением оставляя позади густой запах алкоголя. Он выскочил через металлические защитные двери в полуденный солнечный свет, и его тут же вырвало на потрескавшийся, осыпающийся асфальт. Кожа стала бледнее белого, лишенная каких-либо признаков его прежнего состояния, и он избавился от всего, что съел в тот день, а потом еще немного.