Я растерялась. А действительно что? Я ведь давно представляла себя с ним, вместе. Я этого хотела. Просто боялась признаться самой себе. Быть счастливой страшно, особенно если к этому не привыкла. А привыкла плакать по ночам и утром старательно пудрить лицо. Нет, всё-таки моего ангела-хранителя на этот раз сильно занесло. Сентиментальных фильмов он насмотрелся, что ли?
Продавцы молча переводили взгляд с него на меня.
- Мадам желает померять платье или нет? – решилась спросить самая солидная из них.
- Конечно, желает! – ответил за меня Ланфрен. - Иначе зачем было сюда заходить?
В роскошной примерочной размером с залу в моей квартире были расставлены изящные кресла и даже обнаружился маленький столик с напитками. С помощью ловких продавцов я скользнула в тончайший струящийся шелк. Роскошные настоящие кружева мягко обняли меня. Я вышла из примерочной. Ланфрен, сидя на стуле, потягивал вино. При виде меня он поперхнулся, закашлялся. К нему подлетела продавец, чтобы похлопать по спине, но он молча отвёл ее руку в сторону, не спуская с меня глаз.
Никто и никогда не смотрел на меня так. Даже мой бывший муж Серёжа в день свадьбы. То ли потому, что я выходила замуж в платье не от Кардена, а от тёти Маши, нашей соседки, которая шила свадебные платья на заказ. То ли потому, что Серёжа по натуре был сдержан - этакий бирюк, сам себе на уме. На его бесстрастном лице редко когда отражались какие-то чувства.
Ланфрен смотрел на меня, практически не дыша. Он весь как-то вытянулся в струну, застыл, неловко вывернув кисть правой руки с бокалом. Классическая ситуация! Здесь мне нужно было бы смутиться. Одёргивая платье спросить, как Алиса Фрейндлих в фильме "Служебный роман":
- Мне это все не идет? Я, наверное, не умею всё это носить?
Но вместо этого я залилась краской. Потому что в эту самую минуту мне захотелось оказаться рядом с ним без платья. Так уж мы, женщины, устроены: нам, чтобы раздеться, нужно сначала сногсшибательно одеться.
Ланфрен очнулся первым:
- О-ля-ля! – произнес он. – Оно словно для тебя сшито! Ты… ты… просто.. ох, прости! У меня все русские слова повыскакивали из головы.
- Манифик! –произнесла одна из продавцов.
- Да, - подтвердил Ланфрен. – Манифик!
- Так прямо великолепна? И роскошна? – я повернулась к зеркалу.
- И даже больше! - кивнул Ланфрен.
В первый раз в жизни я так себя и чувствовала. Великолепной. Роскошной. Какой там манифик! Здесь налицо три манифика и четыре о-ля-ля! Или как говорила в таких случаях Оля:
- Умереть – не встать, застрелиться – и не жить!
… Вечером я в этом сказочном платье стояла перед зеркалом в гостиничном номере, в последний раз оглядывая себя перед выходом. Волосы я собрала в низкий узел на шее. Последний штрих - маленькие жемчужные серьги. Жемчуг ко всему подходит и всегда смотрится по-королевски: что с вечерним платьем, что с повседневным свитером. Я открыла косметичку, выбирая помаду. Алла все же умудрилась засунуть туда тюбик с ярко-алой.
- Я такой помадой не пользуюсь, Ал, перестань! – сопротивлялась я. – Она мне и не подходит ни к чему!
- Дурочка, - не уступала Алка, - помаду выбирают не под одежду, а под настроение! А рядом с таким мужиком оно у тебя точно появится.
-Да, - мечтательно подтвердила Оля, – такая помада для бабочек в животе.
- Ага, для бабочек-вредителей на огороде самое оно! – подтвердила Рая, аккуратно складывая мое белье в чемодан. - Её издаля видно. Так губы намазала, они все слетелись, а ты их хлоп - и в расход. Удобно, чё? Мне малость оставь. А то они у меня на даче половину урожая, сволочи, сожрали.
- Да не слушай их, Катюш! – досадливо отмахнулась Алка. – Вот как сама почувствуешь, - Алла провела ладонями по груди и вниз, - ну… ты поняла, так сразу и мажь.
Я почувствовала. Ещё в гостинице, когда он меня в первый раз поцеловал. А потом в магазине. Алла была права: помаду выбирают под настроение.
Сегодня у меня будет первый в моей жизни бал. Мне тридцать шесть лет, а я никогда не была на балу. Вы поедете на бал? Да, я поеду на бал. В жизни каждой женщины он должен быть Бал с большой буквы. И это не свадьба, когда фата царапает лоб, новые туфли жмут, жених каждые три минуты нервно одёргивает галстук, а свидетели шустро и без перерыва киряют, репетируя коронные плоские шутки-прибаутки. Это должен быть Бал, на который тебя повезёт карета с кучером в золотой ливрее. И эта карета в полночь не превратится в тыкву. И принц останется до утра, а ночь плавно перетечёт в утро. И когда погаснут свечи, ты снимешь с приятно усталых от танцев ног хрустальные башмачки. И принц отнесёт тебя на руках в постель, застеленную шелками. А утром тебя разбудит аромат свежего кофе. И башмачки не потеряются и не исчезнут. А будут напоминать о том, что в твоей жизни был этот Бал. Потому что он должен быть в жизни каждой женщины. Неважно когда: в семнадцать или в пятьдесят. Он просто должен быть.