Стемнело. Официанты зажгли ароматические свечи на изящных столиках в разных концах зала и принесли дополнительные огромные канделябры, которые расставили вдоль стен.
У моих ног тоже наступил вечер. Они невыносимо гудели. Шутка ли? Сначала гуляли по Парижу, потом бал и танцы. Я представила, как снимаю босоножки на высоком каблуке, ставлю ногу на холодный пол, и непроизвольно глубоко вздохнула. Думаю, что если бы можно было снять обувь прямо сейчас, то я бы, наконец, испытала тот самый множественный оргазм, о котором так много пишут в женских журналах.
- Устала? – спросил Ланфрен.
- Можно я немного посижу? – взмолилась я. – Ноги просто отваливаются.
Это, конечно, не комильфо - признаваться мужчине в таких вещах. Но мне было всё равно. Если на лице я ещё пыталась сохранить романтически-беспечные семнадцать лет, изображая из себя трепетную лань, то в нижней части туловища я уже вышла на пенсию.
Ланфрен усадил меня возле накрытых столов, где уже сидели уставшие барышни и проголодавшиеся мужчины. Спасибо, что хоть тут стулья поставили. Не пойму я этих европейцев! Везде у них фуршеты, всё на ногах. Вот у нас на корпоративах сели, поели, отдохнули, потанцевали, опять отдохнули. Всё, как у людей.
Ланфрен явно собирался посидеть и отдохнуть вместе со мной. Но тут его настигла мадам Жарден.
- Вот ты где! – она шутливо хлопнула его по руке. – Ты со мной сегодня не танцевал! Как не стыдно оставлять женщину в одиночестве? Мне скучно! – она капризно надула губы.
Перья на её шляпке колыхнулись в такт словам. Одно из них, самое длинное, грозно встопорщилось посерёдке, словно разделяя возмущение хозяйки.
- Виноват, мадам! – Ланфрен по-гусарски щелкнул каблуками. – Готов немедленно исправить досадную оплошность. Разрешите вас пригласить!
Мадам Жарден жеманно протянула ему руку, но в этот момент между ними буквально вклинился какой-то блондинистый мужчина с нагловатой физиономией.
- Андре, позвольте украсть вашу даму!
Мадам Жарден зарделась от счастья. Мысленно она уже падала в обморок на дуэли двух воздыхателей, которые яростно кололи друг друга, как минимум, шпагами, а может быть, даже рубили тяжелыми мечами за право закружить в танце костистую прелестницу.
- Придётся уступить, - притворно вздохнул Ланфрен. –Что же делать, если вы, мадам, всегда нарасхват? Сочувствую месье Жардену! Ему приходится охранять вас днём и ночью. Если честно, - он понизил голос до шёпота, - то я бы не выдержал такого напряжения.
- Льстец! – хихикнула мадам Жарден, млея от счастья.
Блондин уверенно, даже как-то по-хозяйски ухватил её за талию.
- Эта белокурая бестия – наш главный бухгалтер, - шепнул мне Ланфрен. – Все пытается её охмурить. Что неудивительно: он-то точно знает, сколько у неё на банковском счету и в активах компании, оттого и лезет из кожи вон.
Мы с Ланфреном наблюдали, как жеманничает мадам Жарден, умудряясь одновременно танцевать, болтать с блондином и стрелять глазками по сторонам. Ну и аппетиты у этой женской версии Кощея Бессмертного! Одного блондинчика ей явно мало! Мне бы её прыть! Вот что значит всю жизнь жить для себя. А может быть, она права? Может быть, так и нужно? Сначала полюбить себя, чтобы потом тебя полюбили все остальные? Тогда всё будет до лампочки и никто не разобьёт твое сердце. Оно, как Кощеева смерть, будет надёжно спрятано в утке, зайце, яйце. Ядерная боеголовка – и та не достанет. Недаром Кощей бессмертен.
6 глава Твори добро!
Места в зале становилось всё меньше. Танцевать приходилось на месте, двигаясь на крошечном пятачке свободного пространства. А блондин с мадам Жарден явно чувствовали себя в голом поле. То ли вальсом, то ли галопом они протанцевали до штор. И тут Мадам Жарден решила продемонстрировать чудеса хореографии и резко провернулась в руках партнера. Не рассчитав замах скудного, но всё же бедра, мадам Жарден задела столик с ароматическими свечами, который стоял под шторой.
Пламя моментально взметнулось вверх, перекинулось на штору и на шляпку мадам Жарден. Она истерически завизжала. У меня заложило уши. Блондин сорвал шляпку с её головы, бросил на пол и принялся топтать пламя ногами. А огонь быстро перекинулся по всей длине штор, мстительно заглатывая зелёные ветки. Шторы запылали, весело потрескивая синтетикой.
Началась паника. Кричали женщины, метались мужчины. Толпа устремилась к выходу из зала. Первыми бежали официанты, на ходу бросая подносы с бокалами и тарелками. Звенело стекло. В воздухе повис плотный занавес из дыма и ругательств.