Бабка-Ёжка, извиваясь, как змея, чтобы не попасть под удары шпильки и демонстрируя чудеса эквилибристики, в два прыжка пересекла коридор и шмыгнула в толпу. Мадам Жарден бросилась за ней.
-Умоляю, успокойтесь, мадам Жарден! Давайте решать проблемы цивилизованными методами! – Ланфрен выскочил вперёд, широко разведя руки в стороны, закрывая беглянку собой.
- Сейчас убью эту шлюху и успокоюсь! Обещаю вести себя смирно на её похоронах и пожертвовать на публичный дом! - мадам Жарден прыгнула на него, пытаясь дотянуться до разлучницы, скорчившейся за спинами толпы.
Ланфрен автоматически сомкнул руки, обнимая её. Мадам Жарден повисла на нём. Платье задралось, обнажая худые длинные ноги, которыми она сучила в воздухе, словно взбесившийся паук. Ланфрен стоически держал оборону. И в этот момент из толпы, сбившейся в испуганную стайку в коридоре, вырвался Сергей. Выглядел он ужасно: лицо белое, как мел, губа закушена. Опустив голову, как бык, он рванул через толпу, разбрасывая людей в сторону. Подлетел к месье Жардену и впечатал мощный хук в круглую физиономию. Жарден коротко всхрапнул и упал навзничь. Из разбитого носа хлынула кровь.
- Придушу тебя, сучонок кривоногий! – Сергей упал на него, вцепился в горло обеими руками и принялся душить, яростно матерясь.
Ланфрен отпустил мадам Жарден и бросился к Сергею. Резко дёрнул его назад, оторвал от противника, рванул на себя, поднимая его на ноги.
- Пошел на хрен! – выкрикнул Сергей, замахиваясь.
- Угомонись! – Ланфрен левой рукой, сжатой в кулак, подбил его руку в районе локтя.
Рука Сергея ушла вверх, не задев противника. Ланфрен растопырил пальцы правой руки и молниеносно ударил Сергея раскрытой ладонью в лицо. Тот, не ожидая такого странного приема, упал на спину. Ланфрен мгновенно оказался рядом, заламывая руку Сергея в болевом приеме.
- Пусти, больно! – прохрипел Сергей.
- Отпущу, если угомонишься! – спокойно сказал Ланфрен.
- Да-да! Пусти уже!
-Точно? Все хорошо?
- Да! Убери уже клешни!
- Я отпускаю. Ладно? Ты спокоен, да?
- Андре, пожалуйста, отпусти его! – взмолилась я.
Я-то своего бывшего знаю: он вспыхивает, как сухая солома, но и отходит быстро.
- Да спокоен я, ёшкин кот! Спокоен! – сдавленно прохрипел Сергей.
Ланфрен встал, высвобождая Сергея. Я бросилась к месье Жардену. Возле него уже суетились несколько женщин, прикладывая бумажные салфетки к разбитому носу. Двое мужчин открыли ящик, на котором предавались утехам Бабка-Ёжка и колобок Жарден, вытащили оттуда ломик и принялись сбивать замок с запасного выхода. Пять минут стараний – и замок упал, открывая путь на волю. Несколько человек подхватили Жардена, грузным кулем повисшего на их руках и потащили его на улицу. Толпа потекла к выходу, освобождая поле боя для мадам Жарден. Бабка-Ёжка попыталась прорваться на улицу вместе со всеми. Но мадам Жарден оказалась проворнее: настигла разлучницу, ухватила за волосы и принялась таскать туда-сюда по коридору.
Давно я так не кайфовала! Когда-то это должно было случиться! Это тебе, ведьма, не такая безответная тихоня, как я! Мадам Жарден не будет рыдать на груди у подруг. Она тебе просто все космы повыдергает. И поделом!
Неизвестно, чем бы всё кончилось, если бы пожар не напомнил о себе. Пламя ворвалось в коридор, и мадам Жарден побежала на улицу, волоча за волосы Бабку-Ёжку. И только там, на свежем воздухе, с двадцать пятой попытки Ланфрену, нескольким сотрудникам и распорядителю торжества совместными усилиями удалось уговорить мадам Жарден отпустить на волю ненавистную ей разлучницу. Но в её тонкой руке остался изрядный клок вырванных у Бабки-Ёжки волос.
Едва мы успели отдышаться на улице, как прибыла французская полиция и увезла Сергея в каталажку. Ситуация была аховая: во Франции он находился по туристической визе. При Бабке-Ежке фактически. Она-то официально работала моделью в нашей компании А Сергей как не пришей кобыле хвост: подрабатывал нелегально, где придется. Но это всё ещё ничего. А вот нанесение телесных повреждений французскому гражданину, солидному бизнесмену и уважаемому налогоплательщику могло потянуть на несколько лет тюрьмы.
Могло, если бы не Ланфрен. Он подключил все свои немалые связи, чтобы замять это дело. А я ведь даже ни о чём не просила. Когда Сергея увозили в полицейской машине, я в своем роскошном платье от Кардена просто села на асфальт. Ноги у меня подкосились, а в голове билась только одна мысль: что я скажу дочке? Ведь узнают. Все всё узнают. Город маленький. Эта стерва Бабка-Ёжка точно кому то проболтается и тогда на улицу уже не выйдешь. У неё ведь ни стыда, ни совести. Она из себя ещё, мерзавка, будет жертву строить. Настю просто заклюют. Шутка ли? Папка на заграничные нары приземлился. Приплетут ещё с три короба - языки -то трёхметровые.
- Катя, - Ланфрен поднял меня на ноги и прижал к себе. - Успокойся! На тебе лица нет! Я его вытащу! Обещаю тебе!
- Андре, миленький, ты здесь при чем? - я изо всех сил пыталась сдерживаться, но чёртовы слезы как-то сами предательски потекли по щекам. - Он тебе никто! Зачем тебе эти проблемы? А у нас с ним дочка!
- Я тебе потом расскажу зачем, - он ещё крепче прижал меня к себе. - Ничего ты обо мне не знаешь! Ладно, сейчас не время для сантиментов и исповедей. Сейчас я тебя отвезу в гостиницу. Там выпьешь чаю. А лучше горячего шоколада - и успокоишься. Я тем временем поеду в полицию записывать свидетельские показания. В данный момент самое главное: в первом протоколе записать всё, как нужно. А то они там понапридумывают сюжетов аля сказки Шарля Пьеро.
- Нет! Пожалуйста, не оставляй меня одну! - сама мысль об одинокой ночи среди чужих гостиничных стен приводила меня в ужас. - Возьми меня с собой!
- Так и поедешь в вечернем платье и на каблуках?
Я молча кивнула, вытирая растёкшуюся по щекам тушь.