Она работала в этом здании всю жизнь. Еще когда на фасаде красовалась замысловатая аббревиатура с названием какой- то советской конторы, и аббревиатуру эту не могли расшифровать даже работающие там служащие. Потом вывески поменялись, запестрели аляповатыми картинками и звучными названиями: "Вояж", "Мечта", "Эльдорадо". А тётя Клава продолжала мыть полы в том же здании.
Даже Ланфрен не решался ей возразить, когда она, войдя в комнату для заседаний посреди важного совещания, строго говорила:
- Поршни подбери! Мне помыть нужно. Навазюкал тут грязюки, заседатель. Чё сказал-то?
- Ничего, - кротко отвечал Ланфрен, старательно приподнимая ноги. - Вы мойте, тётя Клава. Мы подождем.
Сергей мужественно терпел ажиотаж вокруг своей скромной персоны. Лишь крепко сжимая зубы, почти не отрывал глаз от монитора компьютера.
И правильно делал, потому что наш, почти полностью женский коллектив в данной ситуации был всецело единодушен, что случалось крайне редко. Консенсус нас почти не посещал. И в большинстве случаев не только обходил стороной, но драпал так, что сверкали пятки. А тут во всех, без исключения, женских глазах появился нездоровый вампирский блеск. Только вампиры так реагируют на кровь, а женщины на страшную мстю бывшим. Это не так важно, что он чужой бывший. Главное, что он прилюдно огребает. Каждая мысленно ставила себя на мое место и наслаждалась ролью начальницы мужа, объевшегося груш. Разведка донесла, что некоторые даже накатили по этому поводу втихаря и на рабочем месте со словами: "Так им всем, кааазлам, и надо!"
Так что Сергей поступил мудро, не влившись в коллектив. С работой освоился быстро, выполнял свои обязанности старательно. Ему это вообще свойственно: если что делает, то от души. Либо не делает вовсе.
Как-то через две недели он дождался конца рабочего дня, зашёл ко мне в кабинет и присел на краешек стола.
- Катя, я вот чего сказать хотел… - и запнулся, смутившись под моим взглядом.
Я на него посмотрела – как кипятком из чайника плеснула. Не понравилось мне, что он в моём кабинете очень уж по-хозяйски себя ведёт.
Сережа быстро пересел на стул и продолжил:
- Помнишь Костю – моего приятеля, который сейчас фермером заделался? Он мне прислал ту самую домашнюю колбасу, которую ты обожала. Вот я и подумал: может мне в выходные к вам прийти? Я ведь дочку давно не видел. Пожарим колбаску с картошечкой, посидим по-семейному, как когда-то.
Это было бы замечательно! Но так сразу соглашаться нельзя. А то он еще подумает, что я об этом все ночи напролёт мечтаю. Поэтому я задумчиво повертела в руках карандаш и нехотя сказала:
- Ну, не знаю даже, как Настенька это воспримет. Да и я уже отвыкла от таких калорийных блюд. Потом в спортзале столько сгонять придется, что уже и есть не хочется…
Закончить я не успела. Мой мобильник залился весёлой трелью. На экране высветилось: Алка.
- Катюша, - Алка, как всегда, не поздоровалась и затрещала без перерыва. – Труби общий сбор! Вы мне все нужны на эти выходные, и на следующие тоже. У нас куча работы, вообще не знаю, как мы справимся за три недели. Нужно всё записать и распределить: кто что делает.
- Алла, подожди! – я попыталась остановить этот словесный поток. – Какой работы? Что распределять?
Алла помолчала, глубоко вздохнула, так, что у меня засвистело в ушах, и выпалила:
- Я выхожу замуж. За Лучано!
- Боже мой! Алуся, дорогая моя, поздравляю! Слава богу! Но почему такая спешка? Почему три недели?
- Да потому что у нас в роду у всех на третьем месяце начинается дикий токсикоз. Поэтому нужно успеть до того. Вот как раз три недели и осталось.
Я села на стул и схватилась за сердце. Выдохнула и шёпотом сказала:
- Алка, ты что, беременная? Дурочка моя, что же ты молчала?
- Я… - Алла вдруг всхлипнула. – Я сама не верю, Катюша. Я ведь столько лечилась! Столько денег вбухала! А они мне все говорили, что у меня там эти самые, не добегают. Ну эти… которые на запятые похожи. Выбесили меня врачи до невозможности! Я их спрашивала: мне туда что джи пи эс вкрутить? Чтобы они - ну ты поняла кто - бойцы невидимого фронта, коротким маршрутом куда надо дочесали? А они только руками разводили и твердили, чтобы я смирились. Ну, я вроде и смирилась уже. А тут Лучано – бывший олимпиец. Он там чего-то то ли поднимал, то ли кого-то куда-то метал – не помню. Ну вот его олимпиец и добежал, - ее голос потеплел и она счастливо всхлипнула. – Прикинь, Катюш, бежал там один, в темноте, точно как спортсмены, что с факелом бегут к олимпийскому огню, старался, и таки донёс мне мою девчонку.