Кое-что зная про натуру графа Синклера, Макдугал в этом сильно усомнился. И похоже было, что леди Шарлотта была того же мнения, потому что сказала нежно:
– Велика вероятность, что он просто пожмет плечами и уберется восвояси. Не намерена сказать ничего дурного про лорда Синклера, однако он явно не из разряда сговорчивых и уступчивых людей…
– Нет, разумеется! Он дурак, вот кто он такой, пропади он пропадом!
Герцогиня вновь прижала к лицу надушенный платок и обмякла на кушетке, словно тряпичная кукла.
Пусть это было очень дурно со стороны лорда Синклера – отказаться от приглашения своей тетушки, – но Макдугал счел за благо выбрать роль миротворца. Он прокашлялся.
– Ваша светлость, искренне сожалею, что лорд Синклер отказался быть у вас – однако, возможно, он просто занят… Наверняка причиной тому обязанность приглядывать за имениями, ну и…
– Ха! – Герцогиня фыркнула так, что край платка взлетел. Она тотчас сорвала с лица платок и в ярости швырнула его на пол, где им завладели сразу четверо мопсов и принялись драться за добычу. Не обращая внимания на эту потасовку, герцогиня сказала: – Мой внучатый племянник на самом деле занят – еще бы, он поставил себе целью переспать со всеми замужними дамами королевства! Смею предположить, что он прибыл бы как миленький, пригласи я к себе на праздник каких-нибудь полуголых оперных певичек или размалеванных куртиза…
– Маргарет, дорогая моя, – произнесла леди Шарлотта еле слышно, кинув на Макдугала укоризненный взгляд, которого тот предпочел не заметить. – Возможно, наши страсти возымели бы куда лучшее применение, если бы мы, вместо того чтобы сокрушаться о пороках лорда Синклера, как бы ни были они глубоки…
– О, как океанские пучины! – проворчала герцогиня.
– Да хоть бы и как океанские, – кротко согласилась леди Шарлотта. – Однако чем печалиться о недостатках Синклера, не лучше ли выдумать способ залучить его на торжества? Особенно учитывая то, что вы созвали всех подходящих барышень, коих только можно отыскать в округе?
– Он такой упрямец! – Графиня в задумчивости забарабанила кончиками пальцев по подлокотнику кушетки. – Рада была бы я поверить, что Син просто погряз в заботах об имениях! Но ведь он управляет ими вот уже пятнадцать лет и находит эти заботы ничуть не более обременительными, чем выбор нового сюртука! Особенно теперь, когда его братья выросли и переженились. Увы, он чересчур дорожит своей свободой…
– Словно безусый юнец…
– А ведь я предупреждала сестрицу о возможных последствиях, когда в свое время она решила возложить всё бремя ответственности на мальчика! Впрочем, к чему скорбеть о прошлых ошибках? Это бесполезно. Горькая правда состоит в том, что Син не приедет на мой бал именно потому, что раскусил мою хитрость! Он понимает, что я более всего на свете желаю ему обрести подходящую супругу и остепениться!
– Вот круг и замкнулся, дорогая, – вздохнула леди Шарлотта. – Может быть, хорошее чаепитие поможет нам спокойно обдумать положение и найти выход?
– Возможно, – рассеянно произнесла герцогиня, склоняясь и подхватывая с пола самого кругленького мопсика, который тотчас же свернулся клубком у нее на коленях. – Макдугал, прошу, подайте чаю…
– Будет исполнено, ваша светлость. А прочую почту я передам вашему секретарю.
Макдугал положил стопку писем на конторку из розового дерева и аккуратно выровнял ее, не спеша уходить. Герцогиня вновь раскинулась на кушетке, одной рукой лаская мопса, а пальцы другой продолжали барабанить по подлокотнику.
– Не нанять ли мне людей, чтобы они, исполнив роль злодеев, похитили Сина, а я закую его в кандалы и продержу где-нибудь в кладовке вплоть до самого бала?
Макдугал всерьез сомневался, что двери кладовки сдержали бы натиск плененного Синклера. Предполагаемый узник был много выше шести футов и благодаря увлеченности спортом мог похвастаться великолепной физической формой.
– Разумеется, – радостно согласилась леди Шарлотта. – Тем паче что это куда легче, нежели пытаться его уговорить. Правда, опасаюсь, нанятые злодеи могут серьезно пострадать…
– Но ведь добром он не согласится, правда? – В голосе герцогини прозвучало искреннее сожаление. – Увы, Синклер – чертовски хороший боксер…
– Да и стреляет отменно – не проиграл ни единой дуэли!
– Чего уж там, черт побери!
Женщины замолкли. Тишину нарушали лишь стук пальцев герцогини по подлокотнику кушетки да тихое щелканье спиц леди Шарлотты.
– Какая жалость, что он не женщина! – вздохнула леди Шарлотта. – Будь иначе, мы пригласили бы… ее на чай, мило поболтали и решили бы все проблемы!
– Но он никоим образом не женщина, так что и думать об этом бессмысленно. Мальчишка такой же упрямец, как и его отец, который был дураком! – Ее светлость ухватила за ухо мопса, дремлющего на ее коленях. Собачка пробудилась, но лишь на мгновение – с тем, чтобы вновь сладко уснуть. – Покойный граф был напыщенным ослом и бабником – и сполна передал эти качества по наследству старшему сыну!
– Однако лорд Синклер все же никогда не был уж вовсе недостойным человеком…
Чело ее светлости омрачилось.
– Приходится признать, он не был таким – до Того Самого Случая.
Леди Шарлотта кашлянула и кинула взгляд на Макдугала, который тотчас смахнул с конторки пачку писем и был вынужден наклониться, чтобы подобрать их. Она понизила голос, однако Макдугал прекрасно расслышал ее слова:
– Синклер сильно переменился…
– Да, шесть лет тому назад… – голос герцогини дрогнул, взор сделался пристальным. Она выпрямилась и устремила взгляд вдаль, словно перед ее глазами проплывали видения, недоступные смертным очам.
Макдугал затаил дыхание и подался вперед. Он хорошо знал этот взгляд. Бедный лорд Синклер.
Леди Шарлотта оставила вязанье, глаза ее округлились.
– Ты что-то задумала! – выдохнула она еле слышно.
– Кажется, я знаю способ завлечь Синклера на мой Зимний Бал и на мой домашний прием недельки эдак на три…
– И на бал, и на прием???
– Да. А если мы всё исполним как подобает, он будет уверен, что это всецело его собственная идея! – Герцогиня радостно потирала руки. – Шарлотта, этот фокус вполне может удаться!
Макдугал всегда подозревал втайне, что в жилах ее светлости течет кровь Борджиа. Он прозакладывал бы месячное жалованье, что так оно и есть!
– Я вся внимание! – Леди Шарлотта подалась к собеседнице всем телом.
Герцогиня улыбалась, поглаживая спящего на ее коленях мопса.
– Син переменился шесть лет тому назад. До той поры он был известным жизнелюбом и весельчаком. Уже тогда он дал понять родне, что не смирится со скукой, которую, по его мнению, сулит брак. Но таким отъявленным Казановой он не был…
– До Того Самого Случая…
– С той поры он бесчинствует по всей Англии – так, словно поклялся вконец загубить свою репутацию!
– Да, ходят слухи…
– И ничего удивительного! Самый завидный жених Англии, богатый холостяк, чересчур увлеченный скачками и призовыми боксерскими поединками, чтобы снизойти до обмена любезностями или посещать светские приемы. Ну а когда соизволит прийти на бал – едва танцует, перебросится парой слов с кем-нибудь и обычно отбывает первым…
– О, это невыносимо!
– Разумеется. Именно поэтому, когда его выставило дураком полное ничтожество, публика была счастлива! Потому и обсуждали его так, как никого другого, окажись другой на его месте! Син сильно переменился тогда. Сперва я решила, что виной тому сплетни, но теперь подозреваю…
Герцогиня взглянула на Макдугала, который выхватил из кармана платок и принялся обмахивать конторку от несуществующей пыли.
Её светлость наклонилась к Шарлотте:
– После Того Самого Случая Син перевернул небо и землю в поисках виновницы своего позора. Полагаю, он жаждал возмездия, однако так и не отыскал ее. Семья негодницы где-то скрыла девицу, и спустя некоторое время Син оставил свои попытки. – Герцогиня поджала губы и закончила задумчиво: – Это единственная женщина, которой удалось ускользнуть от Сина. А для столь азартного человека…