Взял: пригодится. Дома полистал. Не понял.
На полке теперь она пылится.
Мораль.
Лишь научившись владеть тем инструментом,
Из нее ты пользу извлечешь.
А размышляя, в Божьем слове
Ты несравненных благ приобретешь.
***
Нам в камеру, когда таких бросали,
Мы – представители особо тяжких преступлений
Что с таким "гостем" делать знали.
И ненаказуемы мы были без сомнений.
Нам поглумиться – лишь забава.
Но к этому как руки приложить?
Он весь измят, где тут добавить,
Он даже безразличен – жить или не жить.
Впрочем, добивать не разрешили,
Надо, помочь язык ему всего лишь развязать.
Губы искусанные еле прошептали:
"Уверен, меня каждый сможет оправдать,
Электрошокер, к ногам прижав, пытали.
Я молчал…
Но, когда с ним мне к паху приближались…"
Мы онемели.
Садисты так не изощрялись!
Но понять хотели,
Что за тайны, что так их добивались?
В эту ночь не спали. Мы слушали его.
Струйка крови с края губ стекала.
Он тяжело дышал. Откуда сила у него
Нам говорить про Бога – удивляло.
Смутно святое нами понималось.
Ржой мозги давно уже покрылись.
Видно, сердца наши истосковались,
Мы будто в детство, в грудь матерей уткнулись.
Уже к рассвету всей камерой молились.
Мы к чистому сердцами прикипели.
И перед Богом впервые повинились,
И в сердце благовестника воспели.
***
Мой брат, что разлучило нас с тобою?
По крови – близкие, идеи далеки.
Мне больно сознавать, не скрою,
Что мы не спутники с тобою, а враги.
Служу я Богу. Ты служишь Сатане.
Грешна, что я вписала их в одну строку,
Создателя с убийцей наравне.
Не выдержу, конечно, и сотру.
Нет, лучше опровергну и сожгу,
Немыслимо такое совместить.
И все же с братом разлучиться не могу.
О, Боже, дай мне силы разъяснить.
Не хочу в атаку с Сатаной вступить.
Много чести, не стоит он того.
Но брата добровольно уступить
Я не намерен ни за что.
С Отцом тебя коварный разлучил.
Он сам – ничтожество. Тебе исподтишка,
Впиваясь в сердце, яд впустил.
Как опиомом опьянил. Ведь неспроста,
Народ в потемках ищет Бога,
Будто заклеены глаза и уши.
Это Дьявол со своей совестью убогой
Ему повсюду выставил ловушки.
Очнись, мой брат, не пей тот яд.
И трезвым разумом все взвесь.
И разберись, кто заслужил наград.
Всего создатель – Бог, у Сатаны лишь спесь.
Ведь изначально ангелом он был.
Увидев достиженья Бога,
Себя хозяином того он возомнил,
Должно, в зобу дыханье сперло.
Он главное хотел забрать -
Людей – предел задумки Бога.
Ну, аппетит, ни дать ни взять!
Усовестился б хоть немного.
Отказ несправедливым посчитал
И… пошел на абордаж.
Так Сатаною стал.
Имеет шеститысячный уж стаж.
Богатый опыт. Завидит слабака
И – в омут с головой.
Он Еве много насулил. Наверняка
Тебя не обделил, все обещал с лихвой.
Ну, оглянись, мозгами шевельни.
Чего он подарил? Страданья, смерть.
Мой брат, за ним ты не ходи.
«Пришел ему конец сколь ни верти».
***
Старушка сидит в уголочке,
Уткнувшись глазами в точку.
Не плачет, а стонет неслышно.
Здорова. Обустроена пышно.
Едой и питьём обеспечена.
Живи, наслаждайся беспечно.
Что стонет, чего не хватает?
Никого вроде даже не хает.
Да, ласки! – знает и школьник,
Без нее и корова опрокинет подойник.
Может, просто не хватает заботы?
На помощь придет зверь даже лютый.
Курица безмозглая и та
Прячет птенчиков подмышкой неспроста.
Человек. Он, невзирая на года,
Хочет быть полезным, как всегда.
Знать, что непригоден никуда,
Из бед – худшая беда.
Поначалу жалость проявляли,
И старушку этим забавляли.
Позже старость ей напоминая,
В неспособности открыто обвиняя,
Отстранили от семейных дел.
И при этом учинили страшный беспредел:
Со счетов был сброшен ее опыт.
И осталась, будто старый лапоть.
Нет, насмешками не обижают.
Им культура то не позволяет.
Вот не помешал бы разум черствый
Уяснить: живой – еще не мертвый.
***
Ты представил себя в раю?
Представляю себя и я.
Я надеюсь, что Бог сотрет
Негативный запас невзгод.