Если вас вызовут к доске и спросят: «А ну-ка, расскажите нам, что вы знаете о муссонах?» — вы бойко ответите, если, разумеется, накануне выучили урок, что муссоны — это сезонные ветры, что зимой они дуют с суши на море, а летом — с моря на сушу, что когда-то они подгоняли парусники и что классическая страна муссонов — Индия.
А теперь представьте себе такую необыкновенную картину: к доске вызывают Александра Македонского во всем его блистательном воинском облачении и задают ему тот же вопрос:
«Благоволите, государь, сообщить: что известно вашему величеству о муссонах?»
«Не задавайте глупых вопросов, — скажет он. — Разве вам не известно, что я для того и приказал выстроить на Инде флот, чтобы поплыть к устью Евфрата по морской, новой для нас дороге и исследовать эти самые муссоны. Индийские-то мореходы знают муссоны, они ими пользуются, а вот мы — нет! Я назначил флотоводцем умного, смелого человека — Неарха и вполне полагаюсь на него. Он сделает все, что только можно, и сообщит нам подробности о муссонах. А для меня это очень важно: царство мое огромное, оно простирается далеко на восток, до самой Индии, должен же я найти морскую дорогу к покоренным мною народам, к самой Индии для торговли с нею! Как видите, это вопрос государственной важности, и муссоны меня очень интересуют, но сказать о них я пока еще ничего не могу».
Так ведь оно и было. Разумеется, кроме школьной доски, к которой вызывали Александра Македонского. И раз уж мы заговорили об этом, то мне хочется напомнить вам, что каждая строчка учебника добыта трудом ученых, путешественников, исследователей. И то, что сегодня для вас — школьная истина, когда-то ставило в тупик умных и широкообразованных для своего времени людей.
Что же касается муссонов, то Александр Македонский действительно построил на Инде громадный флот — восемьсот кораблей транспортных и боевых. Он посадил на них моряков и солдат, всего пять тысяч человек, и приказал своему военачальнику Неарху идти вдоль берегов Индийского океана до устья Евфрата. А сам с другой частью войск пошел сухим путем, но тоже по новой дороге, невдалеке от побережья. Он обещал позаботиться о продовольствии для моряков и назначил примерно место для встречи с Неархом во время пути. Обо всем этом говорилось предположительно, потому что пути были неисследованные, незнакомые ни ему самому, ни его флотоводцу.
И вот Александр, распростившись с Неархом, двинулся своим путем, а Неарх — своим.
Неарх вышел в плавание раньше, чем повернули муссоны, и пришлось ему поджидать попутного ветра в устье Инда, так как выше по течению реки население было настроено враждебно к пришельцам и оставаться там было небезопасно. Впрочем, и море не было ласково к морякам Неарха. Флот выдержал сильнейшую трех дневную бурю, три корабля затонули; к счастью, они стояли вблизи берега, и команда спаслась вплавь.
Целый месяц поджидал Неарх попутного муссона, дующего с востока, и только тогда, когда этот ветер наполнил паруса его кораблей, он поплыл вдоль незнакомых, пустынных, негостеприимных берегов. Жители побережья относились враждебно к морякам и не хотели кормить их, да и при желании вряд ли могли прокормить этакую ораву молодых, сильных людей с отличным аппетитом. А между тем у Неарха зерно кончилось, и пришлось морякам грабить этих несчастных бедняков, которые и сами-то кормились только тем, что давало им море. Их и называли ихтиофагами, иначе — рыбоедами, потому что рыба была их главной пищей. Даже муку они делали из сушеной рыбы, даже своих немногочисленных овец кормили рыбой, так что мясо их пропахло рыбой; даже дома свои они строили из рыбьих костей. Самым лучшим строительным материалом были кости китов; иногда море выбрасывало туши этих громадин на отмель, и они здесь так и умирали, а остовы китов ихтиофаги использовали для постройки домов.
Рыба… Рыба… И еще раз рыба! Можно себе представить, как она надоела морякам, да и ее не всегда было вдосталь. А черепах, которые здесь водились тогда в изобилии, моряки есть не решались. Теперь-то мы знаем, что суп из черепахи — изысканное блюдо, а тогда Неарховым морякам это и в голову не приходило.
Не раз случалось, что голодных моряков на берегу поджидали воинственно настроенные жители, ощетинившиеся остриями своих деревянных копий. Но их пугал блеск греческого, несравненно более сильного оружия, быстрота и натиск хорошо обученных солдат, и бедняги, вооруженные лишь деревянными копьями, обращались в бегство. А моряки так и оставались голодными.