…Вторник, 2 октября… Море неизменно спокойное и доброе.
…Четверг, 4 октября. Плыли своим путем на запад…
…Воскресенье, 7 октября. Плыли своим путем к западу…»
А тревога растет. И кажущиеся признаки близкой земли уже никого не успокаивают… Им попросту не верят. Люди ропщут. Люди собираются кучками и о чем-то взволнованно толкуют. Люди обсуждают, как вернуться домой, в Кастилию…
«Это безумие — плыть дальше, — все громче слышатся голоса. — Это самоубийство. Почему мы должны идти за этим чужеземцем? Ведь он же обманул всех; недаром ученые люди предупреждали, что плавать в этом океане невозможно. Правда, в этом-то они, пожалуй, не совсем нравы, но кто поручится, что будет дальше? Еще они говорили: если вы и доберетесь до этих… как их… антиподов, вы все равно не сможете вернуться обратно».
И совсем тихо, чтобы не коснулось чужих ушей, некоторые шептали: «А что, если сбросить капитана за борт, когда он будет заниматься своими счислениями? Что вы думаете по этому поводу, сеньоры?» И зловещая улыбка, появлявшаяся на их лицах, пугала юнг, кровь застывала у них в жилах, им было наверное страшнее, чем другим, ведь они же были детьми!
«Понедельник, 8 октября. Плыли к западу-юго-западу… Море, как река в Севилье, воздух мягкий, как апрель в Севилье, и одно наслаждение дышать им, такой он душистый», — между тем безмятежно текли строчки из-под пера Колумба.
Да, но в Севилье под ногами земля. В Севилье — дом, родной дом! Там мелодично звенят гитары, и молодежь танцует «фанданго», и такт отбивают кастаньеты…
А здесь? Волны и небо… Небо и волны… И полная неуверенность в завтрашнем дне…
Но Колумб по-прежнему спокоен. Он ободряет моряков, он говорит: «Что вас тревожит? Ведь мы уже прибыли в Индии, скоро вы это сами увидите. Вы вернетесь домой со славой и богатством!»
«Слава? Золото? Нет, нам ничего не надо, — упрямо твердили моряки. — Вот вам условие, сеньор адмирал: если через три дня мы не увидим землю, придется вам ловить другой ветер, тот, что принесет нас в Испанию. Конечно, если вы это сможете, в чем мы, однако, не совсем уверены». — «Хорошо, — сказал Колумб, — я принимаю ваши условия». И ушел в свою каюту…
А в склянках сыплется и сыплется песок, и юнги переворачивают их и поют свои песни; они мужественно стараются преодолеть страх, море учит их отваге, море делает их настоящими мужчинами.
Но смотрите! Вот в волнах качается совсем свежая ветка, она недавно отломилась от дерева и не успела увянуть… А вот цветы, тоже еще не увядшие… И стаи птиц в небе, они спешат достигнуть земли, чтобы ночевать там. И Колумб меняет курс, следуя полету птиц, и этим сокращает расстояние до ближайшей земли. Моряки возбуждены. Они уже не ропщут. Не угрожают. Они охвачены волнением. Настороженно ждут чего-то…
И вот настала ночь с 11 на 12 октября. Колумб записывает, что на горизонте виден свет. Это песчаная отмель, думает он. Но пока это еще только предположение. Тот, кто первый увидит землю, пусть сейчас же возвестит об этом пальбой из пушки. Смотрите вперед, вахтенные, смотрите внимательней вперед!..
«Ночь была свежей и прекрасной, — пишет Моррисон, — луна поднялась поздно… Таких яростных волн Колумбовы моряки еще не видали за все время путешествия… Корабли летели со скоростью 9 узлов. Матросы были испуганы и возбуждены, офицеры встревожены и раздражены, капитан-генерал ясен и спокоен…
Кончается шестая склянка ночной вахты: истекают последние минуты исторической эры, длившейся с первобытных времен. Еще несколько мгновений — и судьба перевернет склянку: песок из нее течет и ныне, и мы еще стоим у нее на вахте».
Два часа ночи. 12 октября 1492 года. Вахтенные зорко всматриваются в морскую даль. И вдруг крик, знаменитый крик матроса с «Пинты» Родриго да Триана: «Земля! Вижу Землю!» И выстрел, радостный, торжественный выстрел победы!
«Придет время, и будет открыт обширный континент, когда кормчий откроет новые миры и Туле не будет пределом земли» — так много веков тому назад предсказал знаменитый древнеримский философ и поэт Сенека.
Если бы он мог видеть, как исполнилось его пророчество!
На чудесных островах моря-океана
В пятницу 12 октября 1492 года Колумбовы моряки достигли острова Гуанахани, как называли его индейцы, Сан-Сальвадор, как переименовал его Колумб, что на русском языке означает «Спаситель».