Через несколько лет после Скотта отправилась вторая экспедиция, во главе с Эрнстом Шекльтоном, товарищем по первому путешествию Скотта. Отважный, смелый Эрнст Шекльтон тоже принужден был вернуться, не дойдя всего 179 километров до полюса.
И теперь снова Роберт Скотт у берегов Антарктиды, этого странного, будто заколдованного материка. Природа его капризна, непостоянна. На этот раз на редкость тяжелым оказалось плавание от Новой Зеландии. Сильнейшие штормы играли его перегруженным кораблем, как игрушкой, льды обступали со всех сторон. Хорошо, что это уже позади… Сейчас надо выбрать подходящее место для будущей базы. И не терять зря времени. Летние месяцы Южного полушария — декабрь, январь, февраль — время санных экскурсий. Нужно устроить стоянки по пути к полюсу со снаряжением и продовольствием для будущего года, когда Скотт выйдет в свое второе путешествие к полюсу.
Снаряжение… Скотт глубоко задумался. Роберт Пири шел на собаках. Но возможно ли это для Скотта? Он и не довезет их сюда, на другой конец земли. Несколько собачьих упряжек он взял, но основной транспорт — это выносливые, сильные маньчжурские лошадки.
На пробу, для опыта, он захватил с собой моторные гусеничные сани. Техническая новинка. Они отлично шли в Норвегии, в Альпах Новой Зеландии, однако не угадаешь, как они себя поведут в Антарктиде.
Скотту предлагали и самолеты, но он их не взял и хорошо сделал. В те времена они еще не годились для жестокого неба Антарктиды.
Мысли Скотта по какой-то неуловимой связи перескочили на покинутую Англию. Он вспомнил, как перед отъездом ему захотелось взглянуть на милый старый дом своего детства. С тех пор как умер отец, дом этот был сдан в аренду, там жили чужие люди. Но Скотту захотелось повидать хорошо знакомые ему места. С ними связаны такие сладкие воспоминания…
Посетил он также своего старого почтенного друга — Клемента Маркхэма, бывшего председателя Королевского Географического общества, ныне в отставке. Маркхэм, занимая кресло председателя, много помогал ему в тот первый раз. Как он выколачивал деньги для экспедиции! Теперь Скотту самому пришлось пустить «шапку по кругу». Ему не удалось собрать нужную сумму. Он отдал свое состояние и покинул цивилизованный мир с большими долгами. Газетчики писали, что на это способен лишь великий оптимист. Журналисты на страницах своих газет возмущались богачами, которые не желали развязать туго набитую деньгами мошну для такого великого дела!
В Антарктиде Скотт позабудет о фунтах, шиллингах и пенсах, они там не нужны и ровно ничего не стоят. Он уже забыл о них. Сейчас главное — найти место на берегу для хижины. Вот этот мыс как будто бы вполне подходит. Решено. Здесь нужно высаживаться. Скотт назвал это место в честь своего первого помощника лейтенанта Эдуарда Эванса мысом Эванса.
Первые дни нового, 1911, года, подарили путешественникам тихую, солнечную погоду, редкую в этих краях. И началась спешная разгрузка.
Как обрадовались собаки, почувствовав наконец под ногами вместо зыбкой палубы твердую землю, точнее — лед, и не для всех достаточно прочный: одни из трех моторных саней, самые надежные, провалились и теперь так и будут ржаветь на дне моря…
При высадке потеряли двух лошадей, одну собаку.
Но это только начало, думал Скотт, впереди и трудности и потери…
План был таков: как только корабль освободится от груза, он пойдет дальше на восток, где оставит небольшую группу ученых для исследования Земли Эдуарда VII. На обратном пути он пройдет мимо базы Скотта, так что они еще увидятся.
Тем временем Скотт начинал подготовку к походу на полюс. Он занялся устройством вспомогательных стоянок с продовольствием, снаряжением, топливом настолько далеко в глубь материка, насколько позволит погода. Путешествовать по Антарктиде — все равно что плыть в открытом море: снежная, безжизненная пустыня. И в Антарктиде приходится искать направление по звездам и приборам. Это называется навигацией. В каждой партии должен быть обязательно хотя бы один опытный навигатор, иначе забредешь неизвестно куда. И стоянок не найдешь, а в них продовольствие, топливо, снаряжение. В дурную погоду — в туман, снег, пургу — их легко потерять. Поэтому их делают, по возможности, более заметными: сооружают высокий холм из камней — гурий, — втыкают на высокой палке флаг, непременно цветной или черный, чтобы виден был издали.
В то время как часть людей строили на мысе Эванса дом и ремонтировали старую хижину Скотта на мысе Хат, остальные члены экспедиции двинулись к югу.
Дальше 79° южной широты им не удалось пройти из-за непогоды.
Путешественники заложили последний, самый большой склад и назвали его складом Одной Тонны. Затем повернули обратно.
По дороге завернули в старую хижину на мысе Хат. Там их поджидал доктор Аткинсон, старый спутник Скотта еще по первому путешествию к Южному полюсу. У него была почта, оставленная капитаном «Терра-Нова» на обратном пути в Новую Зеландию. И тут Скотт узнал поразительную новость. Оказывается, «Терра-Нова» встретила возле Барьера Росса, в пустынной Китовой бухте… «Фрам», корабль Нансена, на котором теперь прибыл в Антарктиду знаменитый норвежский путешественник Руал Амундсен. Он расположился на шельфовом леднике Росса, в четырехстах километрах от базы Скотта, на сто километров ближе к полюсу.
Первоначально Амундсен, как всем было известно, собирался к Северному полюсу, но его обогнал Пири. И тогда знаменитый норвежец изменил свой план: он решил идти к Южному полюсу.
Скотта неприятно поразила эта неожиданность. Почему Амундсен не предупредил его заблаговременно? Скотт так оберегал себя от каких бы то ни было соревнований! Он хотел спокойно исследовать неизвестный материк, без спешки, без игры наперегонки. И вот неожиданно, едва ли не под боком у него возникает соперник!
Амундсен впоследствии оправдывался. Он говорил, что не хотел раньше времени сообщать миру о своих изменившихся планах потому, что боялся «газетной шумихи», упреков в «грязном соревновании». Он опасался, что те, кто дал деньги на его экспедицию к Северному полюсу, теперь не захотят вкладывать их в новую экспедицию, и прочее, и прочее… Скотт — опытный путешественник, продолжал Амундсен, он исследователь, а что касается Амундсена, то его интересует лишь достижение полюса. Науке он предоставляет самой пристраиваться к его новым намерениям.
Повод для упреков в соревновании Амундсен все же давал, от них ему не отмахнуться. Амундсен действительно был спортсменом, а не исследователем, тоже верно. Но разве это меняло дело?
Скотт знал, что Англия ему не простит, если он не придет первым.
Мужественный и твердый, он только сказал своим товарищам: «Это великолепная мысль — идти к полюсу на собаках, я не думал, что их возможно перевезти через океан». И больше ни слова.
А про себя он решил: теперь ничего нельзя исправить, и потому всего разумней и корректней будет и дальше поступать так, как было намечено. Нужно идти своим путем, трудиться по мере сил, не выказывая ни страха, ли сомнений. И кончено. Он не будет об этом ни с кем говорить. Он постарается об атом даже не думать. Товарищи Скотта, прекрасно понимавшие, как велико беспокойство начальника экспедиции, тоже корректно молчали. И жизнь пошла своим чередом, будто ничего и не произошло.
В делах и заботах незаметно подкралась зима. Полярники занимались метеорологическими наблюдениями, они исследовали небогатый мир животных Антарктиды, работали в холодных лабораториях неподалеку от базы. Иной раз, если выпадала сносная погода, играли в футбол. Дома засиживались за шахматами. Приветливо светились окна в одиноком домике на мысе Эванса. Где-то вдалеке курился вулкан Эребус, голубой стеной сползал в море глетчер, искрились айсберги, стоявшие здесь точно на приколе, и далеко-далеко уходили таинственные Западные горы с высокими острыми пиками. Дивный горный пейзаж, неземной, такого больше нигде в мире не встретишь!
В экспедиции собралось много знающих людей: геологи, физики, метеорологи, биологи. «Было бы слишком злой насмешкой со стороны судьбы дозволить такому количеству знаний, опытности и энтузиазма пропасть даром, ничего не совершив», — думал Скотт.