Целое поколение может жить современной цивилизованной жизнью, едва касаясь природы своей тени. Тогда все становится предсказуемым — двадцать лет передышки — чтобы стала извергаться непрожитая тень и разразилась война, которую никто не хотел — но в которую все: и мужчины, и женщины, внесли свой вклад. Очевидно, коллективная потребность в выражении тени превосходит индивидуальное стремление ее удерживать в себе. И получается так, что за эпохой науки и творчества следует эра поразительного самоуничтожения. Есть лучшие способы войти в контакт с тенью, но до тех пор пока эти знания не станут общими, мы будем по-прежнему подвержены таким взрывам в их самой разрушительной форме.
Исходя из того, насколько длительными и сложными были и Первая, и Вторая Мировая война, Юнг отмечал, что выстоять в войне может разумное и грамотное общество. Он говорил, что первобытные люди за несколько недель уставали вести свои войны и отправлялись домой. Они не обладали настолько сконденсированной тенью, ибо имели более сбалансированную жизнь и никогда не отклонялись от центра равновесия, как это делаем мы. И чем выше становится цивилизация, тем более вероятным становится ее собственное разрушение. По воле Бога для каждого из нас эволюция прошла слишком быстро, чтобы мы могли разобраться в своей собственной тени в сочетании со светом, заработанным тяжким трудом, и создать что-то лучше, чем просто их противоположность. Это должна быть истинная святость.
Тень в проекции
Что происходит с левой чашей весов, если человек оставляет ее бессознательной и не находит для нее должного выражения?
Пока мы не станем над ней осознанно работать, тень почти всегда будет проецироваться; то есть она аккуратно ложится на кого-то или на что-то еще, так что мы не можем взять на себя за нее ответственность. Так все происходило еще пятьсот лет назад, и сознание большинства из нас застыло на уровне средневекового. Мир средневековья был основан на взаимном обмене проекциями тени; он был основан на непробиваемой ментальности, на защитном панцире, па городах, огороженных стенами, на одержимости силой, на овладении мужчиной всем, что относится к женственности, на королевском покровительстве и городах-государствах и на вечной взаимной осаде крепостных ворот. Средневековое общество почти полностью управлялось патриархальными ценностями, известными своей односторонностью. В этой теневой политике принимала участие даже церковь. Лишь отдельные личности, которых мы называем святыми (не все из них известны по именам), монахи-бенедектинцы и некоторые эзотерические сообщества избегали игры в проекции.
Сегодня раскручивается целый бизнес, чтобы содержать нашу тень. Киноиндустрия, дизайнеры-модельеры и литература создают много удобных мест для помещения нашей тени. Газетные полосы полны известиями о ежедневных бедах, преступлениях, и ужасах, чтобы извне накормить нашу теневую сущность, хотя она должна быть интегрирована в каждого из нас в качестве составляющей части его личности. Мы теряем свою личностную целостность, извлекая свою внутреннюю темноту и набрасывая ее на все, что находится вне нас. Проецировать всегда легче, чем ассимилировать.
Темная страница человеческой истории заключается в том, что одни люди набрасывают на других свою тень и заставляют ее носить. Мужчины бросают свою тень на женщин, белые — на чернокожих, католики — на протестантов, капиталисты — на коммунистов, мусульмане — на хинди. Живущие по соседству люди могут превратить какую-то одну семью в козла отпущения, и тогда члены этой семьи будут носить тень целой группы. И действительно, любая группа бессознательно считает одного из своих членов паршивой овцой, превращая его тем самым в носителя мрака целого сообщества. Так было с самого начала зарождения культуры. Каждый год ацтеки выбирали юношу и девушку в качестве носителя тени и таким образом совершая ритуальное жертвоприношение. Слово «привидение» («bogey») имеет интересное происхождение: в древней Индии каждое племя выбирало человека на роль привидения. Его должны были убить в конце года, чтобы он унес из жизни вместе с собой все зло сообщества. Люди были ему настолько благодарны за эту службу, что вплоть до своей смерти привидение не должно было выполнять никакую работу и от него в принципе никто ничего не мог попросить или потребовать. Он уже считался представителем иного мира. Поскольку он нес на себе энергию коллективной тени, то обладал исключительной властью и внушал страх. Из Индии через запад мы все еще ощущаем угрозу: “Если ты будешь плохо себя вести, человек-привидение унесет тебя с собой!” Так мы пугаем ребенка, заставляя его быть в ладу с темной стороной жизни.