Теперь, когда он знал, что вот-вот умрёт, Иккинг совсем не боялся, и он не собирался доставлять удовольствие Элвину, уверенному, что он напуган.
Иккинг начал петь.
И почему-то первой песней, пришедшей ему в голову, была та смешная песня, одна из любимых песен Стоика, которая оказалась колыбельной, которую мама Иккинга Валгалларама обычно пела ему ребёнком, когда она укачивала его, прижимая к своему бронированному нагруднику.
Это была песня, которую, как говорили, сочинил сам Великий Лохматозад, много-много столетий тому назад, когда он обосновался на Архипелаге.
– Я не хотел приплывать сюда…
И я не хотел оставаться…
Сюда ветер морской принёс меня
В один слу-чайный день…
Элвин чуть не отпустил Иккинга, настолько он ошалел.
Элвин ожидал, что человек перед лицом смерти будет просить, плакать, умолять о пощаде.
Он не ожидал, что они начнут петь песни, как будто непринуждённо сидят вокруг походного костра.
– … Я был на пути к Америке,
Но я повернул налево к Полюсу
И я потерял башмак в дождливой мешанине,
Там, где моё сердце застряло в долине, окружённой горами.
Над ними нависали грозовые тучи, и были они тёмными до синевы, и молния потрескивала между ними. Под ними Вулкан зловеще грохотал в ответ. А голос маленького мальчика как будто пытался успокоить бурю вверху и внизу.
– Что ты делаешь? – прошипел ошарашенный Элвин, сбитый с толку и разъярённый, его рука со Штормосаблей замерла в нерешительности над головой. – О чём ты там лепечешь? Ты сейчас УМРЁШЬ здесь, а ты дурака валяешь…
За спиной Элвина Камикадза и Рыбьеног, удерживаемые когтями Истребителя, подхватили песню:
– … Я слышал, что небо в Америке
Синее, чему ты не поверишь,
Но мой корабль налетел на скалу на этих болотистых берегах,
И теперь я ни-ког-да не покину…
Элвин, взбешённый тем, что Иккинг умрёт охотно и счастливый, распевая песни и веселясь от души, а не в страхе и одиночестве, замахнулся, и когда его рука, несущая гибельно острую Штормосаблю качнулась вниз…
…ДЗЗЗЗЗЗИНЬ!!!!!!
… из вздымающегося горчично-жёлтого дыма, изрыгаемого Вулканом, позади Элвина возникла, напевая, стрела с белыми перьями, прямая и неумолимая, несущаяся к плечу Элвина. Стрела с белыми перьями воткнулась в его бицепс, и он уронил Иккинга на землю, завопив от боли.
Чистый, ясный звук пения юных Викингов взлетел вверх и заглушил гром.
А затем добавился ещё один голос.
Гораздо более глубокий, точнее слишком уж ГРОМКИЙ голос, ДИКО фальшивый, с пением йодлем и скачками вверх и вниз по гамме, как будто гигантскую ворону хватил удар.
“О боже, – обомлел Иккинг, – о да, что-то ужасное произошло с голосом Значимуса, когда он был в Кузницах-Тюрьмах Лава-Мужланов…”
Это звучало ужасно!
Сквозь дым Вулкана возник Значимус Исключительный Герой.
Он сидел прямой и высокий на спине Белого Дракона, уже убрав лук и обнажив мечи.
На его левой руке, извиваясь, ярко блестел браслет Элвина.
– Защищайся, Элвин, ты, ВЕРОЛОМНАЯ ЗМЕЯ! – закричал Значимус Исключительный.
Элвин резко обернулся и увидел Значимуса, мчавшегося прямо на него.
Его великолепные мечи Солнцевспых и Лунноблик решительно занесены над головой и готовы к атаке.
Элвин содрогнулся от ужаса и завопил:
– ИСТРЕБИТЕЛЬ!
Мерзкий дракон вытащил когти из земли, поневоле освободив Камикадзу и Рыбьенога, и подскочил к Хозяину.
Элвин наклонился и вытянул зубами стрелу из руки.
К сожалению, рана была не глубокая, и хотя она вполне прилично кровоточила, это не помешало Элвину запрыгнуть на спину Истребителя и подняться в воздух.
И в завихрениях дыма Вулкана эти два Воина встретились впервые. Элвин опустил забрало на своём Огне-Костюме. Драконы, один белый, другой чёрный, завертелись вокруг друг друга в серном дыму, выискивая удобный случай, ожидая подходящее мгновение для атаки.
– Ну, ладно тебе, Значимус, – попытался играть на чувствах Элвин. – Не забывай, я – твой старый приятель, Ужасно-Потрясный Эл. Ты ведь не покалечишь своего старого друга, да?
Но Значимус был полон праведного гнева.
– Друг? ХА! Ты никогда не отдавал мой камень рубинового сердца! Ты присвоил его!
Луч солнца на мгновение пробился сквозь тучи, спружинил обвиняюще от рубина в браслете, который был теперь вокруг руки Значимуса.
Одновременно противники издали внушающий ужас боевой клич и бросились друг на друга, мечи двух Воинов встретились с жутким лязгом металла о металл, Штормосабля против Солнцевспыха.
И точно в тот же самый миг ГРЯНУЛ оглушительный гром, разверзлись небеса и ПОЛИЛ дождь.
Рыбьеног и Камикадза подбежали к Иккингу, и трое Викингов прижались друг к другу, напряжённо вглядываясь в происходящее в небе: кто же побеждает в Сражении в Дыму.
Откуда ни возьмись появился Ветроход и сбросил Беззубика на шлем Иккинга. Беззубик заглянул в глаза Иккинга, свесившись со шлема вниз головой, измождённый, но сильно перевозбуждённый.
– В-в-видишь, я привёл З-З-Значимуса, Беззубик спас положение, Беззубик Герой, Беззубик Герой! – ликовал дракончик, победно прокукарекав.
– РЕБЯТА! – завопил вниз Значимус, выполняя Выпад-Захват с полной прокруткой, дерясь со всеми десятью когтями-мечами Истребителя, и со Штормосаблей и крюком Элвин на вершине, – НЕ ЗАБУДЬТЕ ЦЕЛЬ ПОХОДА!
(Это может показаться ненужным советом, но поверьте мне, в разгар событий довольно легко забыть, а зачем ты, собственно, здесь.)
– ВЫ ДОЛЖНЫ ЗАБРОСИТЬ ОГНЕ-КАМЕНЬ В ЭТОТ ВУЛКАН, БЫСТРЕЕ, ИЛИ НАМ ВСЕМ КРЫШКА!
– Да, молодец, Беззубик, но мы Ещё не в безопасности, – похвалил дракончика Иккинг, едва держась на ногах и пытаясь найти, где Камикадза оставила свой жилет, но было трудно разглядеть его в этом ураганном ливне. – Нам нужно забросить Огне-Камень в Вулкан…
– Мне кажется, что я положила его где-то там… – неуверенно предположила Камикадза, неопределенно указывая направо, -…или куда-то в другое место… Я не могу точно вспомнить… Я имею в виду, ну, в самом деле, ты кладёшь что-то на одну минутку и…
– Н-н-нет, правильно! – завизжал Беззубик, вне себя от волнения. – Беззубик найдёт Огне-Камень с-сейсас… Беззубик будет Г-Г-Героем в кои-то веки!