– Как красиво! – восторженно выдохнула первая, осторожно коснулась крупной белой розы, а затем наклонилась, чтобы лучше рассмотреть вазу.
– От кого они? – спросила Гейл, с детским восторгом ощупывая гипсофилу.
– Не знаю, – с улыбкой соврала я, начисто забыв, что совсем недавно мне было плохо. Как хорошо, что где-то рядом есть человек, который обо мне заботится. – Давайте откроем конверт!
Уэнди и помощницы литредактора не отрываясь смотрели, как я разрываю бумагу и достаю маленькую карточку. Пробежала глазами строчки – и сердце забилось с бешеной скоростью.
– От кого они? От кого? – возбужденно спрашивала подруга.
Над высокими розами – горящие от предвкушения новости глаза. Наклеив самую сладкую улыбку, я задышала ровнее и постаралась успокоиться. Надеюсь, они не заметили, как я покраснела и как дрожат руки, запихивающие листок обратно в конвертик.
– От мамы, – быстро нашлась я.
– Bay! – восхищенно взвизгнула Гейл. – Здорово! А моя никогда ничего не присылает… Везет же некоторым!
– У тебя что, день рождения? – поинтересовалась первая.
В глазах Уэнди стоял вопрос: она-то знала, что я лгу.
– Нет, – тихо сказала я, – мой день рождения не сегодня.
Девушки продолжают на меня смотреть – значит, нужно улыбаться.
– Э-э, я в туалет, – пробормотала я, перехватив подозрительный взгляд подруги. – Сейчас вернусь.
Спрятав карточку в карман брюк, я бросилась обратно по коридору. Коллеги сильно удивились, но сейчас мне не до них. Ничего страшного: цветы-то остались, пусть ахают на здоровье!
– Так от кого они на самом деле? – чуть ли не обвинительным тоном спросила Уэнди, когда мы влетели в туалет.
Вместо ответа я наклонилась проверить, нет ли кого в кабинках, и, убедившись, что мы одни, достала из кармана конверт.
Вот подруга вынимает листок, пробегает глазами текст… и ее глаза становятся совсем круглыми. Не в силах произнести ни слова, она смотрит то на послание, то на меня.
– «Милая Клэр! – будто не веря своим глазам, прочла она вслух, а я покраснела еще сильнее. – Прости, если создал тебе проблемы. Ты чудесная девушка, и я очень рад, что провел с тобой время, пусть даже при не слишком приятных обстоятельствах. Если что-нибудь понадобится, позвони. С наилучшими пожеланиями, Коул Бранной».
Дочитав, подруга подняла удивленные глаза.
– Коул Браннон? – взвизгнула она. – Коул Браннон? Коул Браннон прислал тебе цветы?
– Шшш… – тут же зашипела я. – Пожалуйста, не надо, чтобы в редакции знали!
Но Уэнди меня не слышала.
– Коул Браннон послал тебе цветы, – чуть тише повторила она, на этот раз не в форме вопроса, а в форме утверждения.
– Да, – с бешено стучащим сердцем подтвердила я.
– И считает тебя чудесной девушкой!
– А что такого?
Я пожала плечами, смущенная и одновременно обрадованная. Нечего радоваться, ни к чему хорошему это не приведет!
– И ведь ты даже с ним не спала!'
– Что? – Мои глаза расширились от ужаса. – Нет, конечно!
Подруга смотрела на меня, а несчастный конвертик держала, словно Святой Грааль.
– Клэр, ты ему нравишься! – объявила она.
– Нет, что ты! Ерунда, ему просто меня жалко.
– Когда жалко, цветы не посылают, – покачала головой подруга.
– Вдруг миллионеры посылают? – Чушь полнейшая! Не может быть, чтобы такое произошло со мной! Тем более на работе…
– Нет, Клэр, не посылают, – заявила подруга, вернув мне карточку и конверт.
В карман, их срочно нужно спрятать в карман! Ну почему Уэнди так странно на меня смотрит?
– Это ничего не значит! – с большим чувством произнесла я, хотя сама не верила. Лицо пылает, и глаза лучше опустить. – Ничего не значит…
– Еще как значит, – еле слышно произнесла она.
Лучше обмануть себя, не признаваться, что в глубине души сама на это надеюсь. Мечтать о романе с Бранноном было бы смешно и непрофессионально. Тем более на свете есть Том, и просто непозволительно лишать нас второго шанса.
СПЛЕТНИ
На следующее утро я встала в половине шестого. Ночь получилась почти бессонной, а когда удалось забыться, приснился кошмар: мы с Коулом на страницах «Будуара», Маргарет увольняет меня без выходного пособия, а бойфренд окончательно рвет отношения.
Мало того, что я спала беспокойно; в два часа ночи явилась Уэнди, навеселе, безостановочно бормочущая что-то по-французски. Явно после свидания с Жаном Мишелем! Вероятно, забыла, что я ночую у нее на надувном матрасе, втиснутом между кроватью и крошечным шкафом, потому что по дороге в ванную споткнулась и упала прямо на меня.
Прослушав монолог о бесчисленных достоинствах парижан в целом и любимого официанта в частности, я смотрела в потолок и старалась не думать о Коуле, бойфренде и «Будуаре», пока за окнами не забрезжил рассвет.
Несмотря на огромную усталость, спать совершенно не хотелось, да и рядом с громко храпящей Уэнди не подремлешь. К тому же, всякий раз закрывая глаза, я видела Тома и Эстеллу в своей постели. Считая оставшиеся до утра минуты (в отличие от счета овец вообще не помогает), я все больше волновалась, что месть Сидры в виде мерзкой статьи в скандальном журнале подорвет мою репутацию. В половине шестого, поднимаясь с матраса, я безоговорочно в это верила. На сборы ушли мгновения. Издание наверняка сейчас уже есть в продаже, и мне не терпелось его увидеть. С неистово бьющимся сердцем я подвела губы помадой, в последний раз взглянула на себя в зеркало и бросилась на лестницу. Два квартала до ближайшего киоска я буквально летела, перебирая в уме гадости, которые могут напечатать там.
– Будьте любезны, свежий «Будуар», – задыхаясь от быстрого бега, попросила я у продавца.
Старик перерезал пластиковую ленту, что скрепляла пачки газет. Совсем скоро они аккуратными стопками лягут на витрину и стеллажи вокруг его будочки. Ненавистную обложку я заметила сразу: вон, в углу.
– У меня еще закрыто, – даже не оборачиваясь, заявил киоскер.
– Пожалуйста! – набрав в легкие побольше воздуха, взмолилась я. – Очень нужно! Заплачу вам… – не договорив, порылась в кошельке, – …двенадцать долларов, – я быстро пересчитала мелочь, – и шестьдесят три цента.
Лишь теперь старик удостоил меня вниманием.
– Хотите отдать двенадцать шестьдесят три за таблоид, который через полчаса будет стоить всего доллар?
– Да, возьмите, пожалуйста!
Сгорая от нетерпения, я уже совала ему деньги. Будто не веря своим глазам, он пожал плечами и взял мятые купюры и мелочь.
– Я-то не против, только к чему такая спешка?
Киоскер неодобрительно на меня посмотрел, рука с острым ножом замерла над стопкой.
– Просто там должна быть важная статья, – растягивая губы в улыбке, пояснила я. Ну, что он тянет, нет никаких сил ждать! – Пожалуйста!
В голосе появились истерические нотки, и продавец закатил глаза.
– Эх, женщины! – сквозь зубы пробормотал он, затем перерезал упаковочную ленту, и тугая стопка развалилась.
Никуда не спеша, продавец поднял свежий номер и, прежде чем передать мне, взглянул на обложку. Я уже пританцовывала на месте, с трудом удерживаясь, чтобы в прыжке не выдернуть «Будуар» из цепких лап.
– «Гаррисон Форд ссорится с Калистой Флокхарт»? – нараспев прочитал заголовок киоскер. – Это не могло подождать полчаса?
– Нет-нет! – закричала я. – Ну пожалуйста, дайте мне его!
Старик улыбнулся: понятно, ему просто нравится меня мучить.
– «Клей Террелл рассказывает правду о ягодицах Тары Темплтон»?
Прочитав следующий заголовок, он вопросительно поднял бровь и рассмеялся.
– Нет! – вскрикнула я.
Киоскер перевернул страницу. Похоже, снова собирается читать. Ничего не вышло: пришлось подпрыгнуть и выхватить у него заветные листки.
– Спасибо! – обернувшись, бросила я и, не обращая внимания на испуганное лицо продавца, пошла прочь.