Любовь ко всему французскому захватила не только Россию, но и всю Европу: в XVIII веке Франция ушла далеко вперед в вопросах моды, этикета, литературы, светской жизни. Неудивительно, что многие родители хотели обучать детей французскому языку наряду с русским.
Это приводило порой к курьезным ситуациям. Например, на процессе по делу декабристов выяснилось, что Михаил Бестужев-Рюмин, который всю жизнь прожил в России, по-русски почти не говорит. И чтобы отвечать перед судом, ему приходилось пользоваться словарем[2].
Дети того времени впитывали языки с пеленок: они вполне могли услышать французскую речь прежде русской. Сейчас мы сказали бы, что они изучали язык по системе погружения. Но постепенно эта система сменилась более известной нам зубрежкой грамматики в школе.
К середине XIX века французский исчез из обихода. При дворе Николая I общались уже по-русски, что сначала воспринималось как неслыханная наглость. Изучение языка со временем превратилось в школьный предмет, содержание которого сводилось в основном к заучиванию правил грамматики и переводам текста или шаблонных предложений. Иностранный язык перестал был частью жизни. В первые советские годы все силы в образовании были брошены на ликвидацию безграмотности в народе, и иностранные языки постепенно отошли на второй план. Позже эту ситуацию подкрепил железный занавес, при котором языки в принципе не были нужны большинству наших соотечественников.
В итоге выросло несколько поколений людей с «картонным» языком из учебника — устаревшим, негибким, таким, который не использовался ни в одной стране. Имея в прошлом пятерку по языку в школе и университете и впервые приехав за границу, эти люди не могли связать двух слов и понять, что им говорят.
В России есть и другие примеры билингвальности. Сейчас в Российской Федерации около 150 языков, и все они существуют параллельно с русским — официальным языком государства. В нескольких республиках говорят на двух языках, и никто не думает об этом как о каком-то чуде. Во всем мире общение на двух языках — скорее правило, чем исключение: более половины европейцев и четверть американцев или билингвальны, или мультилингвальны[3].
Другими словами, людей, живущих на одном языке, в мире меньше, чем тех, кто использует два языка и более. Почему же многие современные продвинутые люди, имеющие уважаемую должность и успешный бизнес, обладающие отличным уровнем интеллекта и широким кругозором, до сих пор живут на одном?
Давайте поговорим о наиболее распространенных препятствиях, мешающих жить на нескольких языках: о мифах, страхах и блоках из прошлого. Наверняка в этом списке вы найдете свои, и мы вместе разберемся, как с ними бороться.
МИФ НОМЕР ОДИН
«Иностранный язык можно выучить»
Нет, нельзя. Точка. Как нельзя выучить и родной язык: ведь нет предела совершенству. Всегда может появиться какая-то одна ошибочка, неправильный предлог, не та буква в окончании. Я уж не говорю о постоянно появляющихся новых словах (на эту тему советую посмотреть выступление Эрин Маккин (Erin McKean) на конференции TED — Go ahead, make up new words[4]), которых вы можете не знать просто потому, что не принадлежите к какой-то социальной или возрастной группе, их употребляющей.
Язык — живая материя, он беспрестанно меняется и продолжит меняться в будущем. Буквально пару лет назад в мире появился еще один английский — Eurish. Слово для русского уха забавное, возникло из сочетания слов Europe и English и означает английский язык, на котором разговаривают эмигранты в Европе. В статье газеты Financial Times[5], посвященной Eurish, можно даже найти примеры грамматических конструкций, которые нарушают требования классической английской грамматики. Сейчас говорят еще и о Globish (Global English) — английском, на котором разговаривают в мире не носители языка, неизбежно добавляющие в него что-то свое. Но даже носители говорят на разном английском: считается, что в Великобритании новый язык встречается каждые 42 километра, и диалекты порой отличаются так, что житель с севера острова может не понять речь южанина. Еще несколько десятков лет назад все стремились к так называемому королевскому английскому, Received Pronunciation, из-за чего актрисам и дикторам телевидения и радио, приезжавшим из разных уголков Великобритании, приходилось долго избавляться от акцента. На этом прекрасном варианте английского и сегодня говорят красавцы Бенедикт Камбербэтч и Эдди Редмейн, однако в современном мире понятия о языке и «правильном английском» изменились. Теперь в моде diversity — разнообразие, в том числе языковое, и на любом британском канале, на любой радиостанции вы обязательно услышите разные варианты английского, которые к тому же постоянно приобретают новые или теряют устаревшие слова и конструкции.