— Кроссы, кроссы где?!
Драсте. Папа, у тебя они что делают? Они тебе только на большой палец и налезут.
Ремень за диваном в комнате бабули с дедулей, браслеты в коробе с игрушками. Порой у меня возникает мысль поставить на дверь замок или хотя бы щеколду, чтобы хоть как‑то сберечь имущество от налёта юных мародёров, но каждый раз идея остаётся на стадии идеи. Поставить замок — значит, отгородиться от семьи. А у нас так не положено.
Я лично постоянно тырю без спроса старые шмотки сестры, половину шкафа к себе в норку уже перетащила, и если она мне вдруг когда‑нибудь заявит: куда полезла, это моё… Ну, это будет означать, что мы всё. Разругались вдрызг. Поэтому если мальчишки хотят взять мои сапоги, чтобы поиграть в ковбоев — ради бога, лишь бы ноги не переломали.
— Ну как? — верчусь перед домашними, показывая прикид для хэллоуинской вечеринки.
— Красиво, но не очень похоже на костюм нечисти, — замечает мама, уютно приютившаяся в кресле и вышивающая крестиком.
Ну так‑то да. Это странно, если наряд в стиле «пин‑ап» вызовет ассоциации с нашествием зомби. Это тогда надо звонить неотложку и просить привезти красного бегемота.
— Да ну, — отмахиваюсь, зацепляя пучок шпильками, зажатыми в зубах. Тоже Ксюхины, между прочим. Со свадьбы остались. — Не хочу запариваться. Три часа грим рисовать, чтобы это всё растеклось в шедевр абстракционизма через час в душном помещении?
Не, я не сомневаюсь, что остальные ребята подключат воображение и намалюются кто во что горазд, но просто… нафига? Я понимаю ещё, будь это что‑то вроде тематической ролевой игры, где у каждого отведены роли и заготовлен сценарий — тогда включается азарт стараться, а так? Чтобы тупо поплясать в кумаре сухого дыма? Да ну. Если другим охота, пускай морочатся, а я по лайту отделаюсь.
— Мусь, я тебя умоляю. Какая нечисть? Развратные медсестрички с окровавленным фейсом и похотливые школьницы с клыками вампира — сейчас потолок людского воображения, — фыркает систр, пытаясь скормить сидящей в детском стульчике Буське пюре из брокколи. Мусь — сокращено от «мамусь». Она её всегда так зовёт. И остальных заразила. «Буська» тоже её авторства. А так малявку величают красивым громким именем — Любовь. В честь прабабушки.
— У меня, кстати, старая школьная юбка вроде осталась, — хихикаю я, согласно кивая и проверяя на прочность сооружение на макушке. Попробуй сделать так, чтоб крепко держалось. — Она как раз мне разве что зад и прикроет. Идеально впишусь в обстановку.
— Только попробуй. По этому же заду ремнём и получишь, — не оценивает юмора папа, валяющийся на диване перед теликом. Слух у него, конечно, капец, избирательный. Как «твоя очередь мусор вывозить» так серные пробки наглухо отрезают любые звуки, а как «давно совершеннолетняя доча» утопывает не пойми куда в ночь — мы тут как тут. И это не только со мной. С сестрой та же петрушка, хоть ей уже и тридцатник.
— Да шучу, шучу. Шутка юмора такая. Я ж не совсем тю‑тю, — успокаиваю его. — Мои границы худо‑бедно, но ещё вырисовываются.
— Что безусловно радует моё старое мозолистое сердце, — откликается глава семейства, отпивая из жестяной банки. Он у меня не того, не. Но в выходной может себе позволить чуток расслабиться.
— Короче, сойдет? — уточняю я, щедро фиксируя старания лаком для волос. Из стеклянной дверцы зеркало получается не лучшего качества, но разглядеть себя можно.
Пучок, повязка на голову с бантиком, клетчатая рубашка, завязанная узлом под грудью и джинсы с высокой посадкой — всё цивильно и в рамках приличия. И на антураже. Сказывается профдеформация. Настолько прониклась атмосферой закусочной, что и её стиль переняла на себя, потому что могу спокойно в таком виде и летом выйти за хлебом.
— Отлично. Мне нравится, — даёт добро Ксюха, но почти сразу отвлекается, чтобы подтереть выплюнутые брокколи. — Ну Буся‑я‑я. Это же вкусно, чего нос воротишь?
— Может, и вкусно, но воняет будто скунс сдох, — не могу не заметить и пока в меня не полетел сердитый тапок с пушистой мордой единорога убегаю в комнату.
Осталось придумать, чем себя занять. Элька обещала заехать за мной к десяти. В запасе ещё целый час, а я уже готова. Ложиться нельзя — пригреюсь, потом будет лениво вытаскивать свои булочки на улицу. Садиться читать чревато — могу уснуть, я себя знаю. Так что остаток времени ковыряюсь в ноутбуке, зависнув в своём блоге.
Ну как блог. Живой журнал. Сейчас его считают уже пережитком прошлого и мало кто посещает. Все в основном на Яндекс‑Дзене зависают или в инсте, но мне этот старенький сайт с простым интерфейсом как‑то милее. Читателей немного, но все давно как родные, почти каждого знаю не только по нику, но и по настоящему имени.