— Лет двадцать?! Сколько же вам?! — удивились в толпе.
— Почти пятьдесят! — Особо впечатлительные на этом моменте свалились в обморок. — А что? Я не дама, чтоб возраста стыдиться! Между прочим, мужчину годы только красят, а вампира — тем более! — специально обнажил клыки. — Так вот, надел я премиленькое розовенькое платье одной знакомой барышни… А барышень у меня было много! Я их… ух! Всегда любил!
Рука сама потянулась шлепнуть Дину по ягодице. Но, сделав это, я мгновенно пожалел — в ответ прилетела хлесткая пощечина. Потирая щеку, я продолжил:
— Расхаживаю, значит, по площади. Лицо скрывает плотная вуаль, на руках перчатки. Тадеуш стоит у какой-то лавки под видом покупателя. И тут, спустя минут десять, ко мне подбегает дедок! Целует ручку, зовет к себе, мол, поехали, деньгами не обижу. Ну, Тадеуш ведь не уточнял, с кем мне ехать? Вот я и беру его за локоть, и иду прямиком в карету! Его не смущает, что я на голову выше и хожу на каблуках, как слон, раскачиваясь из стороны в сторону! Куртизанки нынче разные бывают! — со знанием дела заявил я. — Садимся, а он, как назло, таким обходительным оказался! Мне аж не по себе стало! И ручку подает, и интересуется, не укачивает ли… Сижу я, хихикаю с ним тоненьким голоском, — даже изобразил, — и буквально на следующем перекрестке он мне — раз! Руку на ногу кладет! Я повернулся, вижу, Тадеуш еле поспевает, бежит за нами. Ну и аккуратненько так платье приподнял, ножку на деда закинул… — Выставил ногу на кровать, оглядывая замершую с открытыми ртами публику. — Он рукой по ней провел, да ка-а-ак заорет! Карета остановилась, я выпрыгнул и понесся сломя голову к Тадеушу! Благо, вечерело уже, вот мы и нырнули в какой-то переулок.
Инга заливисто рассмеялась, и ее смех стали подхватывать в толпе. Похрюкивающему черту веселее всех было — у него аж слезы выступили! А вот кузнец с места не сдвинулся, что-то напряженно обдумывая. Дина же прикрыла глаза рукой, видимо, испытывая испанский стыд.
— Ой, а мы когда с Грицко на сеновале миловались… — начала Инга, но была прервана возмущенными возгласами.
— С Грицко?! Так вот почему первый красавец ни на кого не смотрит! Да он же младше, постыдилась бы!
— Ты еще и с ним спала… — Вакула сильнее сжал оконную раму. Мне показалось, она сейчас на куски разлетится!
— Но-но! Со мной эта стерва не спала! — поспешил обелить себя. — Пироги мне носила, в трактире вместе отплясывали, но не более! А вот с кем спала, так это с купчиком заезжим! Она Дину тогда подставила, вместо себя положив! А сама в сарае пряталась, когда ты, Вакула, ее искал!
Дина дернула меня за руку. Я лишь пожал плечами, мол, что поделать? Зелье правды, как-никак!
Веселость Инги вмиг улетучилась, и она побледнела, как поганка. Дрогнули горячие уста. Кузнец был уже малинового цвета от злости. Вулкан страстей в нем вот-вот должен был рвануть…
— Все ваши сплетни, дамы и господа, незаслуженные и грязные! Требую извинений перед Диной! — разошелся я. Заметив, как несколько дамочек без стеснения рассматривают мои трусы, поспешил прикрыться. — От каждого!
— Убью-ю-ю-ю-ю! — взревел пуще прежнего Вакула и запустил форточкой в толпу.
Народ с криками повалил в разные стороны, и рама со стеклом разбилась о… портрет Гоголя! Бедный, бедный дядька! Не ожидая такой подставы, он так и упал с кресла, держась за голову!
Вакула, вконец озверев, метнулся к Инге. Черт разжал руки, по-поросячьи завизжав от испуга. Сама благоверная попыталась слиться с выбегающей из дома толпой…
Воспользовавшись суматохой, я нырнул в распахнутое окно.
Приземлившись на траву, поспешил ретироваться в какое-то укрытие до лучших времен. Двор превратился в квохочущий курятник. Пока народ с криками метался туда-сюда, я обогнул дом и думал перебежать через пустырь в деревню… но очень не вовремя столкнулся с Ингой.
— С дороги! — рявкнула она.
— Ага, щас! — схватил чертовку и потащил в ту сторону, откуда она бежала.
Из-за угла выскочил взвинченный Вакула. За ним, придерживая подол платья, еле поспевала рыжая.
— Поздно убегать! — толкнул Ингу прямиком в объятия муженька.
— А ведь ты мне действительно понравился, Марко! — обозленно бросила она, не теряя надежды вырваться. — Даже если бы ты не забрал меня с собой, сердцу моему рядом с тобой было хорошо! Не то что с этим! — с ненавистью глянула на Вакулу. — Ты груб, ты даже не понимаешь, как обращаться с женщиной! Только и можешь стучать молотком в кузне! — Инга забарабанила кулачками по ручищам, крепко обхватившими ее талию.
— Коль здесь, — ткнул себя в грудь, — и здесь, — хлопнул по бедрам, — природа даровала, тут, — покрутил пальцем у виска, — она решила сэкономить! Ты даже не представляешь, сколько вариантов можно найти в столице! И с прекрасной родословной, и с приданым, и с характером уж явно приятнее твоего! Какой мне прок брать в жены скверную, еще и замужнюю сельскую бабу?! Да Дина и то лучше! — Рыжая аж подпрыгнула на месте от комплимента. — А ты… обыкновенная потаскуха! Всю деревню собрала! Это хорошо, что мы тебя зельем угостили! Еще неизвестно, что собиралась подмешать мне ты! — и только закончив, я осознал, сколько всего наговорил… Нет, правда в этом была, но Вакуле, судя по лицу, она не нравилась!
Народ, окружив нас, стал свистеть и улюлюкать.
— Распутница! Плутовка! Она и моего мужика соблазнить пыталась! Стыд! Позор до конца дней! — раздавалось отовсюду.
Вакула со всей силы толкнул лохматую, полураздетую Ингу — ее спасла от падения Дина — и, закатав рукава, в считанные мгновения повалил меня на землю.
— Я не то хотел сказать! — заверещал я, извиваясь как уж и размахивая ногами. — Ну, сглупила баба, с кем не бывает!
Увернувшись от кулака, я смог перекатиться, но кузнеца было не остановить: он намеревался заживо прикопать меня! Никакие попытки оттащить его не помогали! Казалось, глаза Вакулы вот-вот вылезут из орбит…
Но вдруг откуда-то сверху послышался приближающийся гул. А затем женский голос громогласно объявил:
— Посторонись!
Народ, выстроившийся в несколько рядов, отскочил в разные стороны, открывая следующую картину: впереди, активно размахивая руками, бежал как угорелый черт, а за ним, вцепившись в метлу, неслась по воздуху Солоха. Причем корпулентная дама балансировала на тоненьком черенке с завидной элегантностью!
Вакула на мгновение отвлекся, но и этого оказалось достаточно. Лягнув его, я понесся не хуже черта к сортиру. Дернул дверь — елки-палки, кому приспичило, когда во дворе такие страсти кипят?!
Раздраконенный кузнец, заметив пропажу, быстро нагнал меня. Не придумав ничего лучше, я помчался к дому. Внутрь бежать было бессмысленно. Только лезть на крышу!
Запрыгнув на подоконник, я успел дотянуться до кромки… Но сильная рука впилась прямо в мой зад.
— Не уйдешь, подонок клыкастый! — прорычал сзади Вакула.
— Убегает! — прозвучало в толпе.
Мы с кузнецом синхронно повернули головы. Какая-то женщина поднимала с земли поверженную Дину, потиравшую ушибленный бок. Все взгляды были устремлены на чащу, располагавшуюся вдалеке. Туда на всех парах летела Инга, за которой пытались угнаться двое мужиков.
— Самонадеянная! Неча с кривдой на ты знаться, шоб потом от правды бежать! — усмехнулась Солоха и стукнула оземь помелом. Вдруг голос ее словно объял все селение, взмыл над ним и вынес роковой приговор: — Не жена ты отныне Вакуле! Нарушила клятвы, данные мужу своему, предалась страстям запретным! А скольких же ты обманула! Птицей тебе оборатиться! Пути все здешние спутаются, дороги забудутся!
Слова ведьмы эхом разошлись по округе. Земля затряслась. Я почувствовал, как слабеет хватка Вакулы, и крепче вцепился в кровлю. Трава, деревья — все зашелестело от резко налетевшего ветра. Казалось, сама природа в эту минуту приговорила Ингу к вечному скитанию.
Наконец девушка остановилась и, только успев обернуться, растаяла зыбкой тенью в воздухе. А вверх взмыла большая сорока…