— Так его на метле укачало!
— А ты в мышку не превращаешься? — искренне удивилась ведьма.
— Какую мышку? — Оторвавшись от земли, я наконец понял, какая из Солох настоящая.
— Летучую! — Она помахала руками на манер крылышек.
— Это у нас Дракула умел, — мотнул головой, пытаясь встать.
— Эть! — Меня одним рывком поставили на ноги. — Хиленький какой! Ну, раз уж пришли, заходьте! Потолкуем…
Потирая лоб, с опаской глянул на Дину. Она лишь пожала плечами, мол, что будет, то будет.
Пригнувшись из-за низости дверного проема, я первым вошел внутрь. Дом был старым не только снаружи: внутри его давненько не обновляли. Окошки, прикрытые вышитыми крестиком занавесками, дышали на ладан, как и вся мебель. Скамья, стулья, буфет — все было доисторическим! Но тем не менее пани Солоха чтила порядок: самодельные скатерти накрахмалены, на стене и по углам на одинаковом расстоянии друг от друга развешены пучки трав, все тарелки-горшочки выстроены идеально в ряд. Печь не закопченная. А на столе — блестящий пузатый самовар. В общем, хозяйкой Солоха была отменной, как и ведьмой!
— Вы говорьте тихонечко, а то я Еремушку минуток десять назад как уложила… — Она присела на лавку и принялась разматывать клубок ниток. — Коврик новый связать хочу. Прошлый мыши погрызли.
К слову, даже сама Солоха была одета в хэнд-мэйд сорочку, расшитую цветами. В переднике, с косой, закрученной вокруг головы, и задорным румянцем на щеках она являла собой глас народа — народную ведьму.
Я покосился на шторку около буфета, скрывавшую еще одну комнату. По-моему, колыхнулась…
— Скоро в нашу разруху пожалует пан Корней, — начала издалека Дина, присаживаясь на стул. — Хочет селение повидать и с ним, — кивок на мою скромную персону, — познакомиться. Вот только смотреть не на кого и не на что!
— Вот не живется нам спокохонько! — У Солохи даже руки опустились. — Вечно чудеса в решете подавай! Может, тропинки ему спутать?
— А так можно? — Мне даже похорошело!
— Так он с нас потом в три раза больше возьмет, как в прошлый раз было! — остановила Солоху Дина. — Наши ведьмы и так во всем ограничены: ни тебе шабашей, ни возможности, элементарно, взять землю под хозяйственное управление!
— Да-а-а, старый хрен хуже незваного черта! — вздохнула старшая ведьма. — Тоды остается совместными усилиями…
— Надо фингал с его лица убрать, — перешла к делу рыжая. — Ему утром на ярмарку ехать.
— Ой, это мы быстренько! — Солоха мигом подскочила и, чуть ли не задев пышными бедрами горшки, открыла буфет. — Подь сюды, малеванный!
— Я? — С недоверием приблизился к ней.
— Ты, ты! — Вытаскивая поочередно склянки всевозможных цветов и размеров (от бледно-желтых до фуксии, от пузырьков чуть больше ногтя до литровых банок) ведьма щурилась, вчитываясь в названия. Перебрав с десяток зелий, она воскликнула: — О! Пойдет! Ну-кась…
Мне на нос с размаху прилетела жирная розовая капля.
— Итить-колотить! — в сердцах выругалась Солоха и с усердием принялась размазывать жижу по левой части лица.
Вот только сделанного было не воротить. Мой нос уже вовсю вытягивался в тонкий стручок, на конце которого торчал…
— Мухомор?! — Получилось громче, чем хотелось!
— Аки прыщик! — развела руками хозяйка. — Ишь, поорать он тут решил! Вакулу разбудишь! — Она с опаской обернулась на шторку.
— Вылитый Пиноккио! — глумилась надо мной рыжая, смеясь в кулачок.
Хорошо, что здесь не было зеркала! Такого я б точно не пережил!
— Что за дилетантство?! Верните нос! — прошипел я, еле сдерживаясь.
— Подумаешь, капелька! — хмыкнула Солоха, наливая на стручок между моих глаз зеленую жидкость. — Ты поаккуратнее с заявлениями будь! Я и в жабу оборотить могу!
— Не сомневаюсь, — процедил сквозь зубы, зыркнув исподлобья. — Что вы с этим Вакулой, как с маленьким, носитесь? Вы ему кто, мать?
— Еще чаво! Это пан Никола все напутал, сделал меня в рассказе своем мамкой его покойного батьки, который в те времена парубком был.
— Так вы ему бабушкой приходитесь? — запутался я. — По вам и не скажешь!
— Да мне до бабки, как тебе до Дракулы! — оскорбилась Солоха. — Жалко мужика хорошего, душенька за него болит… Я батьке его тоже помогала!
— Сколько ж вам лет?! — Сказать, что я испытал шок — это ничего не сказать!
— Все! Готово! — пропустила мимо ушей Солоха, закрывая створки буфета.
Я потрогал нос — вроде бы мой, адекватных размеров, с небольшой горбинкой. Отек тоже спал, и глаз стал лучше видеть.
Не успел я поблагодарить хозяйку, как в дымоходе кто-то заохал и захрюкал. Спустя пару секунд в печи раздалось душераздирающее "Мля!", а затем тяжелый "Бах!". Заслонка с грохотом отлетела на пол, и из отверстия высунулась перепачканная сажей морда.
— Клянусь, не знал, что дедок проснется! Пришлось его нейтрализовать!
— Василь?! — ахнула Дина в полный голос.
— Ну а че? — шмыгнул пятаком рогатый. — Он меня выгонять стал! А я ему ух! От лица честного народа…
— Ты что наделал?! — взревел я от негодования. — Да я ж мог через три дня уехать, если бы завхоз проснулся! — Под руку как нельзя кстати попался один из горшков…
Шторка вдруг отъехала в сторону. Из комнаты с рассерженным лицом высунулся Вакула.
— Не хватило тебе, значит… — сказал он, закатывая рукава рубахи.
А что это у него за спиной? Случайно не мои сундуки с одеждой?!
— Делай ноги, Казанова! — хохотнул чертяка и ретировался обратно в трубу. Заслонка мигом встала на место.
— Стой, Еремушка! — Солоха самоотверженно бросилась на кузнеца.
Подставлять второй глаз в планы не входило. Оставался один выход — на метлу!
Глава 15. Балдейкинская ярмарка
Глава 15. Балдейкинская ярмарка
С горем пополам Дина вернула меня домой и, на прощание сказав, что завтра ей в академию, шмыгнула в закатное небо. Второй полет оказался не таким душетрепательным, как дебютный, однако я все еще покачивался из стороны в сторону, ощущая легкую тошноту.
Заслышав шевеление у развалюшки, оглянулся и увидел Тильбо.
— Господин, с вами все в порядке? — подбежал он и с удивлением стал разглядывать обноски Стефана на мне.
— А ты где пропадал? — пропустил мимо ушей.
— Так сначала письмо передавал, потом следил, чтоб девушка из дома вышла, потом пожар тушил… — стал перечислять гоблин.
— Герой местного разлива, — усмехнулся я, устало плетясь к дому. — Неси ведра, мыться буду. А это Стефану отдашь. Кстати, где он опять? — В доме кучера точно не могло быть, а двор вновь пустовал.
— На ручей пошел купаться. Сейчас, господин, только сбегаю к колодцу. На столе ужин для вас стынет, из трактира принесенный. Мне даром дали, за то что дом тушил… — засуетился Тильбо, подхватывая ведра.
Что-то шепча себе под нос, гоблин скрылся за заборчиком, а я зашел в уже привычную развалюху. Скинув башмаки, бухнулся за стол и принялся уплетать за обе щеки жаркое. Ну, дядька, завидуй! Еще и пирожком закусил, и компотом прямо из бутылки запил!
От внезапного хрюканья за окном я поперхнулся. Вот сглазил, с-собака!
— Я это… че сказать хотел? — черт аж забылся, подтирая слюни. — А! На рассвете едем с тобой на ярмарку близ Балдейкино. Не просыпай.
— Бал… что?! — Я снова закашлялся. — А сундуки, кха, с одеждой, кха, ты вернуть не хочешь?!
— От сразу видно: нет в тебе деловой жилки! Да мы ж это продать можем и сто-о-олько всего взамен накупить! И себе, и людишкам! — Чертяка коварно потер руки. О "людишках" он явно думал в последнюю очередь! — Одних штанов тебе достаточно!
— А разрешения ты, свинья рогатая, спросил?! — Стукнул кулаком по столу, отчего вилка со звоном подпрыгнула.
Но нечистый в излюбленной манере смотался. Вместе с ним из моей руки пропал и надкушенный пирожок.
Зато на кровати теперь лежали самые гаденькие, самые ненарядные штаны с рубашкой и короткий коричневый сюртук…