***
Ни свет ни заря в окно забарабанили. Выглянув из-под одеяла, я сначала не понял, кто и зачем стучит. На то, чтоб вспомнить разговор с чертом, ушло несколько секунд. После плотного ужина и самодельной ванны в бочке, которую прикатил смекалистый Тильбо, я совсем разомлел и с удовольствием ушел в объятия Морфея. Но новый день нес с собой новые заботы — пришло время ехать с чертом на кулички.
Правда, никакого черта я не увидел! Может, то был обман зрения в предрассветных сумерках, а может, вовсе не рогатый хотел видеть меня. Пододвинувшись к окну, я разглядел статную девушку в пестром платке, с длинной косой, выбивающейся из-под него, и размалеванными щеками. Ранее я нигде не встречал ее.
— Че зыришь, глаза напузыришь? — спросила барышня не самым мелодичным голоском.
— Простите?.. — сделал вид, что не расслышал, и открыл створку.
— Не узнал, че ли? — хрюкнув, хохотнула девица и сорвала с головы платок. Все это время он скрывал уменьшившиеся в размерах рожки.
— Совсем сбрендил?! — шикнул я, протирая глаза ото сна. — Зачем комедию ломаешь?!
— А как, думаешь, я на ярмарку попаду?! Обшманают всю кибитку, и, если меня найдут, пиши пропало! Я ж этот, мифический злой дух! Несчастья приношу! И вообще, изловить меня надо! — Чертяка усердно прятал рога под платок. Хотел соорудить что-то в стиле à la babushka, но получилось "Люди добрые! Помогите! Зуб болит!".
— Ну да, тебе ж душу продают и все такое, — в шутку бросил я, зевая.
— Да если бы хоть один продал! — искренне возмутился черт. — Я б в колхозе этом не сидел, будь он неладен! Так никто не хочет! Уже лет сто!
— Сочувствую, — с усмешкой сказал я, ныряя в брюки.
Заправив рубашку и накинув сюртук, я отпил вчерашнего компота и поручил Тильбо, дремавшему в сенях, следить за Стефаном, затем вышел во двор. Впервые за все это время здешний воздух показался мне упоительным! В нем витали ароматы желтеющей листвы, сырой от росы земли, свежести, сошедшей с гор.
Обдав лицо водой из ведра, повернулся и был готов свалиться без чувств прямо здесь! Нет, я лицезрел разные модные извращения, но ЭТО не мог перенести! Пестрого платка "моднице" не хватило. Она решила надеть ярко-зеленый сарафан, нацепить поверх него синюю жилетку и убить всех наповал алыми сапогами!
— Копыто чешется! — добавила девица и без всяких церемоний скинула сапог, обнажая увесистое копытце. К слову, барышня была не промах — и упитанная, и росленькая!
Как там моя бабуля говорила? Если я этого не вижу, значит, этого нет!
Позади барышни стояла крытая повозка, запряженная вороной лошадкой.
— Поехали, черт, — не стал дожидаться его.
— Какой я тебе черт?! — взвизгнула девица. — Я Матрена!
— Судя по фигуре и разукрашенным щекам — матрешка, — вспомнил название незатейливого сувенира.
— Иди ты… — обиделся рогатый и первым полез на облучок.
Я устроился рядом. Спрашивать, откуда у него сей транспорт, смысла не было: черт мог создать что угодно из ничего. И так же быстренько забрать.
Отодвинув ткань, скрывавшую содержимое повозки, я разглядел наставленные друг на друга сундуки.
— Все забрал? — процедил сквозь зубы.
— Не-е-е, штук пять! — Нечистый пустил лошадь вскачь. — Еще столько же себе оставил. Ну так, за дружбу и помощь!
— А для чего ты тогда у завхоза жалование воровал?
— Денег много не бывает! — авторитетно заявила "Матрена" и мечтательно прибавила: — Там такие меха, такие сладости… м-м-м, не оберешься!
— Если б не ваш пан… — Я непроизвольно сжал кулаки. — Хоть какой-то сундук верни! Это нечестно!
— Так и быть, получишь один сюртук. Че я, совсем бессердечный? — задорно хрюкнул рогатый, пихнув меня в бок.
Черт повернул в чащу, в которой пыталась скрыться Инга. Даже несмотря на то, что близился рассвет, мне стало жутко, как только мы в нее въехали. Колючие лапы деревьев словно тянулись ко мне, пытаясь зацепить рубашку, что-то чавкало, бормотало повсюду, увлекая в сторону.
"Не выспался," — подумал я. Да и стоит ли бояться незримой опасности, когда рядом с тобой такая Матрена?
— А Чертовой заводь же стала благодаря тебе? — нарушил я молчание.
— Ага, щас! Еще в честь чертей они называть будут! — надулся рогатый. — Чертополох на местных топях растет, пруд пруди! А это сокращение.
— А что, боюсь спросить, растет в Балдейкино, раз у него такое название? — хмыкнул я.
— Это честным чертям не ведомо! — отвернулась барышня.
— И долго нам до твоего Балдейкино ехать? Это что вообще? Деревня, город…
— Единственный городок из ближайших поселений. Так-то два часа путь туда держать, но есть идейка получше…
— Знаешь, твои идейки до добра не доводят! — сказал я со знанием дела.
— У тебя с ве… вестя… б… л… Тьфу! Короче, с головой все нормально? — озадачила меня спутница.
— Пока сюда не приехал, вообще не жаловался!
— Ну, мутит при езде, полете? — объяснил внятнее черт.
— Есть немного… — Вчера уже проверил!
— Ну, ничего! — махнул рукой рогатый и пришпорил лошадь.
Лучше б он этого не делал!
15.2
15.2
Кибитка подпрыгнула и помчалась по чаще, ломая все ветки на своем пути. В ушах моих засвистел ветер. Казалось, мы вот-вот протараним какое-то дерево, но черт неожиданно свернул в сторону.
Вынырнув из темной чащи, мы устремились навстречу восходящему солнцу по дороге, проложенной через поля. Мало того, что мы поднимали столпы грязи, черт решил привнести суматохи: веселым хрюканьем (видимо, изображая клаксон) он стал распугивать ворон. Те с карканьем взлетали с поля, кружа над нами. Рогатого это лишь подзадоривало! Кибитка и так подскакивала на каждой кочке, за спинами громыхали сундуки, я уже ногтями впивался в облучок, а этот "любитель острых ощущений" продолжал подстегивать лошадку!
— Издеваешься?! — крикнул я, не зная, куда себя деть. Шелохнусь — кубарем слечу вниз!
— Не-е-е, мы ж друзья! — добродушно откликнулась девица, придерживая съезжающий платок.
— А по-моему, вот-вот станем врага-а-а-ми-и-и! — взвизгнул я, больно приземлившись на пятую точку из-за очередного "заскока". — Долго еще?!
Впереди замелькало что-то, очертаниями напоминающее ворота.
— Приехали! — объявил чертяка и резко затормозил.
Если б он меня не схватил… я б уже отдыхал лицом в грязь и лошадиные отходы!
Подняв голову, заметил покошенный дорожный указатель. "Балдейкино. Три версты", — гласила корявая надпись. С ветерком, так сказать!
— Ток это… — Девица на мгновение задумалась. — Местами поменяться надо! А то странно как-то, баба за вожжами…
— … это всегда травмоопасно, — закончил я. Полет на метле без содрогания не вспомнишь.
Матрена бухнулась вниз и, оправив юбку, забралась на мое место. Конечно, если вглядеться, в девичьем лице угадывались поросячьи черты: глубоко посаженные глазки, вздернутый нос, напоминающий пятачок… А если платок снять, или, чего хуже, на сапог наступить…
— Ни пуха ни пера! — вспомнилась одна поговорка.
— С чертом! — переиначил лукавый и задорно мне подмигнул.
Кобыла неспешно побрела вперед. Мне даже делать ничего не пришлось — только вожжи в руках держать.
Уже на подъезде к воротам я заметил маленького мужичка, дремавшего на лавке. Топот копыт не потревожил его сон, потому вмешаться решил черт. Свистнув, он писклявым голоском крикнул:
— Отворяйте ворота! Гости пожаловали!
Мужик вздрогнул и, проморгавшись, поднялся с дубинкой наперевес.
— Кто такие будете?
— Издалека путь держим, везем одежды расчудесные! — отчиталась за меня Матрена, кокетливо улыбаясь.
— Это ж откудова? — почесал сторож залысину.
— Из земель трансильванских, старче, самое лучшее везем!
— Неужто вам на нашу ярмарку надо? Вам на ежегодную, по весне… — отчего-то упирался мужичок.
— Платим пять процентов от выручки! — смекнула моя спутница.