На поворотах сильно заносило то меня, то Чуба. Мы без остановки препирались. Кусты так вообще обладали удивительной силой притяжения. Это хорошо, я накидку в сарае оставил, иначе бы точно повалился!
— Да куда ты бежишь?! — злился я.
— Это ты еле-еле ноги переставляешь! — пыхтел Кузьмич.
В бане работа кипела вовсю. К моменту, когда тес был доставлен, Вакула и сухенький вороватый мужичок уже разобрали кровлю до обрешетки и вооружились молотком и пилой. Взамен пострадавшим жердям были приготовлены новые.
Теперь Чуб просил "подсобить" со строительным мусором. Я махнул рукой, мол, так уж и быть. Запачкался я еще в сарайных дебрях, да и участие в починке бани только обеляло меня перед Вакулой.
Все непригодные деревяшки решили тащить к дровнице — авось сгодятся. За это время мы с Чубом разговорились и под конец я знал почти все про его семью: про Остапа, сына мукомола, за которого он отдал старшую дочь, про жену Наталку, с которой жили как кошка с собакой…
— А младшая моя, Яринка, никак замуж не идет! Что ни день, свататься к ней бегают, а ей хоть бы хны! В столицу вашу вырваться хочет! — разгорячился вдруг Чуб. — Прямо как сестра Динки этой, ученицы Захара!
От неожиданности я чуть ли не выронил все доски.
— А у нее сестра есть?
— Ну как, была! — рассмеялся Кузьмич. — У нас тут все про всех знают, хотя бы вполуха да слушают. Девки вместе приехали с хутора подгорного, Дина в академию учиться пошла, а сестра ее через месяцок дала из нашей глуши деру. — Чуб потер лысый затылок, и это будто помогло ему вспомнить. — Кажись, Ольгой ее звали!
Меня словно молнией поразило! Перед глазами закрутился калейдоскоп неприятных воспоминаний: казино, красивая девушка, назвавшаяся Ольгой и охмурившая меня… следом — фиаско всей моей жизни. Еще и Тадеуш упоминал это имя, так сильно отличающееся от привычных нам.
Пообещав Чубу, что вечером приду взглянуть на крышу, я под впечатлением направился в сторону дома. Я ни разу не задумывался о том, откуда и как Дина переехала в это чертово местечко. Да и вообще, мне казалось, она совершенно одна, сама по себе… А тут обнаружились родственники, да еще где — в нашем столичном казино! Как тесен мир!
Зайдя в хату, я сразу заметил, что дверь в опочивальню приоткрыта и на кровати лежит что-то яркое. Бирюзовое. Платье, принесенное чертом, не шло ни в какое сравнение с предыдущим: оно было более пышным, торжественным, с оборками на юбке и россыпью жемчуга на рукавах. Не поскупился рогатый!
— Ну че, подойдет твоей Дине? — выглянули из-за моей спины.
Привыкший к внезапным появлениям черта, я кивнул.
— Ты где такое достал?
— Та я когда к старосте шел, увидал его в швейной мастерской на манекене, — деловито хрюкнул рогатый. — Наверняка отдали давно, а забрать — не забрали.
— Кстати, о старосте. Похоже, топор войны с Вакулой вот-вот будет зарыт! — сообщил я радостную новость.
— Хорошо, он пока не знает, что Бульбе за это придется отдать половину барышей… — Хохотнув, черт поспешил оправдаться: — А че? Как бы я еще его уломал?!
— Справедливо, — вздохнул я.
— Я там это… пирожков принес. Не подвел таки пятак! Пошли чаи погоняем? — Рогатый, не дожидаясь меня, юркнул в столовую.
После оказанной Чубу помощи мне только оставалось, что чаи гонять. Бухнувшись на стул, я вспомнил про маску, которую до сих пор носил с собой, и протянул ее дядьке со словами:
— Возвращаю, как договаривались.
— Пригодилась? — Гоголь сдул с нее невидимые пылинки.
— Не то слово. Произвела настоящий фурор! — сказал с усмешкой.
— И что же, получилось у тебя провести занятие, поведать пытливым умам о bella Italia? — осведомился дядька с неподдельным интересом.
— В целом, да, если бы не одно "но". Каждый раз меня прерывает Дина! — пожаловался я. — Причем она говорит такие вещи, которые я знать не знаю!
— А-а-а, Дина… — Гоголь улыбнулся в усы. — Прелестная образованная барышня. Ей есть, чем ставить мат таким, как ты.
— Не очень-то и приятно! — отвернулся я.
А черт время не терял… Черт умял уже половину тарелки и явно целился ее уничтожить, пока мы между собой разбирались! Тут уж и чайок подоспел!
— Чего же ты ожидал? Книг в руки не берешь, со словом обращаешься неумело. Как такой, как ты, может овладеть вниманием слушателей? — разошелся дядька.
— Надеюсь только на свою харизму! — честно ответил я. — Ну а что ты предлагаешь? Наверстывать упущенное? Мне всегда было не до этого! Находились занятия поинтереснее чтения книг!
— Много же ты потерял… — раздосадованно покачал головой Николя. — Позволь мне, как человеку, имеющему опыт в преподавательском деле, вмешаться. Хоть он и невелик, я вложил знания далеко не в одну голову. Стало быть, пора заняться и твоей прежде, чем ты снова окажешься в стенах альма-матера.
Глава 28. За дело берется Николя
Глава 28. За дело берется Николя
А ведь я даже не представлял, на что меня подписали!
Началось все незатейливо. Гоголь, словно сгусток дыма, выпорхнул из своей обители и, заняв стул напротив, стал предаваться воспоминаниям о весеннем Риме — именно весной он впервые посетил город на семи холмах. От чая отказался — давно был не в том расположении духа.
Я и не заметил, как Николя стал виртуозно вставлять итальянскую лингву в свою речь. Где "питторов" помянет, с которыми имел честь знаться, где на "дотторов" посерчает, которые не могли унять его "нервозо фазколозо". Здоровье у него, как он выразился, non vale un fico secco — и выеденного яйца не стоило. Поначалу рассказы про недуги мой аппетит не портили. Я даже кивал в ответ. Но когда дядька дошел до болотной лихорадки… пирожок таки застрял в горле!
— Кто ж в сухомятку лопает? Запивать надо! — постучал по моей спине черт.
Вскоре я стал подозревать, что слезным "пор фавор" мне не отделаться — за меня взялись всерьез. Гоголь буквально рассказывал все, что знал об Италии, при случае добавляя что-то из собственного багажа историй. А он у него мог посоперничать с моим!
— Николя, давай как-нибудь потом продолжим? — улучил момент я.
— Как это, потом? — оскорбился Гоголь. — Позволь, голубчик, я только начал!
— У-у-у… — протянул черт, уж было заводивший глазами. — Пойду хоть бубликов принесу!
— Ты что, решил выговориться за все эти годы? — возмущенно фыркнул я.
— Погоди-погоди, к утру ты будешь способен недурно изъясниться! — огорошил дядька. — Maestro, конечно, из тебя не сделать, но толку явно прибавится.
— К утру?! — Я на стуле подпрыгнул! — Нет-нет, я никуда не спешу! Тем более у меня есть дела: еще в баню заглянуть нужно…
Предпринял попытку встать, однако в следующее мгновение с грохотом рухнул на место. Ноги в буквальном смысле отказывались идти!
— Ты что делаешь?! — словно привязанный, я задергался. — Может, лучше заклятиям своим научишь?!
— И вовсе это не заклятия. Это — сила знаний, — усмехнулся Гоголь. — Помнится, когда я читал курс истории в Патриотическом институте, у меня не было ни одной не успевающей воспитанницы. Что уж говорить о… — он оглядел меня, — кхм, тебе! К тому же сегодня из-под пера совершенно ничего не идет…
На столе очертилась тарелка борща, рядом дзынькнула ложка. Следом возник рогатый с веревкой обещанных бубликов на шее.
— Ну, че я пропустил?
***
Моя гувернантка явно мстила мне с того света. При жизни она и мечтать не могла, чтобы я смиренно сидел и внимал всему, что говорят. Неправильными воспитательными методами пользовалась.
К петухам я уже мог поддержать без запинки нехитрую беседу. И если раньше эта беседа ограничивалась десятью словами и вертелась вокруг меню ресторана или комплиментов синьоринам, то теперь я запросто отличал фокаччу от Боккаччо и Боккаччо — от Боттичелли. Дело было не только в том, что я оказался "приклеен" к стулу. Николя знал, на что давить.