Джеймс:
Изначально я не собирался делиться с Пегги подробностями моих романов. Планировал только рассказать правду в общих чертах. Когда она интересовалась деталями, я выкладывал их без утайки. Степень детализации определялась её вопросами. К моему удивлению, она хотела знать многое, включая подробности относительно секса, которым я занимался с некоторыми женщинами. Я начал немного успокаиваться, но потом меня снова охватил страх. То, что Пегги с самого начала нормально воспринимала мой рассказ, воодушевляло меня, но я не понимал, как она может выслушивать подробные описания без видимого гнева. Я не представлял себе, как очертить границу допустимой откровенности, поэтому отвечал на все её вопросы совершенно честно. Наверно, я не смог бы зайти так далеко, если бы она не поощряла мои признания. В её глазах играли огоньки интереса, все это время мы продолжали держаться за руки или сохраняли физический контакт каким-то другим способом. Она выражала изумление, но не ужас или потрясение. Все это время её главной реакцией было облегчение по поводу того, что все наконец раскрылось. Ее потребность знать правду оказалась удовлетворенной.
Пегги:
Я испытала облегчение в связи с тем, что обман закончился, Джеймс заговорил со мной совершенно откровенно и честно. Думаю, моя реакция в первую очередь определялась причиной его честности. Если бы он заговорил со мной только для того, чтобы снять тяжесть с груди, облегчить совесть, это было бы невыносимо. Но мне было ясно, что он делает это, потому что хочет улучшить наши отношения. Он стремился снять напряжение, возникшее между нами из-за многочисленных обманов.
Я сдерживала мои эмоции, пока Джеймс говорил со мной. Но позже в этот вечер, когда услышанное проникло в мое сознание, у меня сжалось сердце. Узнав так много, я почувствовала себя мчащейся по американским горкам и не знающей, как вернуться на землю. Мне казалось, что все происходит во сне.
Думаю, все было бы ещё хуже, если бы правда оказалась совершенно неожиданной. Но я уже страдала много лет от подозрений. Теперь я получила возможность выяснить источник боли. Я также видела в происшедшем шанс стереть прошлое, но эта задача оказалась гораздо более сложной, чем я думала. Я с изумлением узнала, что Джеймс продолжал встречаться с женщинами в последние годы, когда я была уверена в обратном. Однако самый большой сюрприз заключался в том, что он не собирался отказываться от своих связей.
Джеймс:
Пегги была так поглощена установлением подробностей прошлого, что почти не восприняла мои слова о будущем. Полагаю, свою роль сыграло укоренившееся представление о том, что если партнер делает такие признания, они должны завершаться словами: "Я прошу простить меня и обещаю больше так не поступать". Я не произнес их, потому что это не соответствовало моему настрою. Выразил сожаление о том, что действовал обманным путем и тем самым причинял ей боль. Не сказал, что сожалею о самих действиях. Напротив, я заявил Пегги, что ценю подобный опыт - настолько, что хочу, чтобы в будущем мы оба располагали свободой заводить романы. Я хотел иметь все - хорошие отношения с Пегги и романы с другими женщинами.
Осознав это в конце концов, Пегги явно растерялась. Ее первая реакция свидетельствовала о том, что она не заинтересована во внебрачных связях. Она не могла представить себя в такой ситуации. Было ясно, что нам не удастся быстро разрешить эту проблему. Я был так воодушевлен тем, что мы конструктивно обсуждали её, что тотчас обещал воздержаться от внебрачных связей, пока мы не обговорим все окончательно и не придем к соглашению относительно наших желаний.
Пегги:
Его заявление о том, что мы оба можем иметь романы, потрясло меня. Были и другие сюрпризы. Я полагала, что он чувствует себя виновным, но он оправдывал свои действия как не имеющие никакого отношения ко мне. Прежде я полагала, что могу отчасти влиять своим поведением на то, будет ли он вступать в связи с другими женщинами, но он сказал, что мое поведение не играет никакой роли. Также я полагала, что он не станет вступать в случайные связи чисто физической природы, что он должен испытывать какие-то чувства к партнерше, но обширный опыт Джеймса включал в себя несколько чисто сексуальных контактов.
Моя неуверенность в себе усиливалась вследствие того, что он был близок с большим числом женщин. Я начала стесняться моего тела. Спрашивала себя, как выглядели другие женщины в сравнении со мной. Я понимала, что все они были моложе меня, и только одна из них имела ребенка. Конкуренция казалась безжалостной несмотря на то, что я поддерживала хорошую форму. Джеймс всегда давал мне понять, что восхищается моим телом. Он попытался ободрить меня, заметив, что другие женщины просто отличаются от меня, кажутся иными - не хуже и не лучше меня.
Мы начали наш разговор примерно в половине десятого и закончили в два часа ночи. К моему большому удивлению мы позанимались любовью. Я полагала, что мне потребуется время для того, чтобы возродить соответствующий настрой. Пожалуй, я испытывала эйфорию по поводу того, что наконец узнала все после многих лет неопределенности. Но я быстро вернулась на землю.
Когда Джеймс уснул, я попыталась навести порядок в моих мыслях. У меня голова шла кругом. Я размышляла и писала всю ночь. Вот некоторые из моих записей.
Как мог Джеймс не испытывать чувства вины? Конечно, он знал, что причиняет мне боль. Не могу представить себе, что человек совершает такие поступки без чувства вины. Неужели у него совсем нет совести? Мне было трудно поверить в то, что он - тот самый человек, с которым я прожила все эти годы. Он казался мне незнакомцем. Я напоминала себе о том, что нынешний Джеймс - тот же человек, которого я знала прежде, до сделанных им признаний, просто мои представления о нем изменились.
Как он мог иметь связи с женщинами на протяжении последних нескольких лет? Мы были так прочно связаны друг с другом. Я не могла поверить в то, что так сильно ошибалась. Я думала, что все осталось в прошлом, что мне не придется возвращаться к этим проблемам.
Как он может считать романы допустимыми? Я никогда не смирюсь с нормами двойной морали. Однако я не представляла себя вступившей во внебрачную связь. Не могла нарисовать себе, как, где и с кем это происходит. Мне не хотелось даже думать об этом. Я испытывала потребность в длительной беседе, способной прояснить мое сознание.
Как он может утверждать, что его романы никак не связаны с нашими отношениями? Он говорит, что тут нет ничего личного, что я тут ни при чем. С моей точки зрения, они имели ко мне самое прямое отношение.
Как он может утверждать, что происходящее вовсе не свидетельствует о его разочаровании мною и нашим браком? Он утверждает, что никакое мое поведение не силах ничего изменить. Он полностью отделил свои связи от нашей совместной жизни.
Как он может отделять испытываемую мною боль от своих поступков, словно она вызвана вовсе не им? Он совершенно не понимает природы моих страданий. Даже не замечает их. Он хочет, что мы оставили все это в прошлом и подумали о будущем. Но боль не уходит так легко. Для этого потребуются большие усилия.
Я действительно думаю, что теперь наши отношения важнее для Джеймса, нежели когда-либо прежде. И меня радует чувство справедливости, которое он продемонстрировал, рассказав мне правду. Наконец со мной обошлись как с равноправным партнером. Я всегда ощущала себя менее значимым партнером. Но теперь, когда я не чувствую себя виновной в ревности и подозрительности, я уважаю себя больше. Я нуждалась в этом чувстве. Теперь я прежде всего должна полагаться на самую себя, иметь силы для того, чтобы справиться с растерянностью.