- Сударыня, - сказал он, явно пораженный моим величественным видом, ибо на мне было малиновое атласное платье с зелеными agraffas и оранжевыми auriculas, - сударыня, - сказал он, - прошу вас сесть. Дело обстоит следующим образом. Прежде всего автор сенсационных рассказов должен обзавестись очень черными чернилами и очень большим пером с очень тупым концом. И заметьте себе, мисс Психея Зенобия! - продолжал он после паузы, весьма внушительным и торжественным тоном. - Заметьте себе, - это перо никогда - не следует чинитmь. Вот, мэм, в чем заключен весь секрет и самая душа сенсационного рассказа. Я берусь утверждать, что никто, даже величайший гений, никогда не писал - прошу меня понять - хороших рассказов хорошим пером. Можете не сомневаться; если рукопись легко разобрать, то ее не стоит и читать. Таков один из наших основных принципов, и если вы с ним не согласны, наша беседа окончена.
Он умолк. Не желая кончать беседу, я, разумеется, согласилась со столь очевидным положением, в котором, кстати, давно была убеждена. Он, видимо, остался доволен и продолжал меня наставлять.
- Быть может, мисс Психея Зенобия, с моей стороны было бы дерзостью указывать какой-либо наш рассказ или рассказы в качестве образца; и все же на некоторые из них я должен обратить ваше внимание. Позвольте припомнить. Был, например, "Живой мертвец" {6*} - отличная вещь! Там описаны ощущения одного джентльмена, которого похоронили, прежде чем он испустил дух, бездна вкуса, ужаса, чувства, философии и эрудиции. Можно поклясться, что автор родился и вырос в гробу. Затем была у нас "Исповедь курильщика опиума" {7*} - великолепное сочинение! - богатство фантазии - глубокие мысли острые замечания - много огня и пыла - и достаточная доза непонятного. Весьма увлекательный вздор, и читатель проглотил его с наслаждением. Говорили, что автором был Колридж {8*},- ничего подобного. Это было сочинено моим ручным павианом Джунипером за стаканом голландского джина с водой, "горячего и без сахара". (Этому я, пожалуй, не поверила бы, если бы не услышала от самого мистера Блэквуда.) А то еще был "Экспериментатор поневоле" {9*} - о джентльмене, которого запекли в печи, но он оттуда вышел целый и невредимый, хотя и печеный. Или "Дневник покойного врача" {10*}, где все дело было в громких фразах и плохом греческом языке - и то и другое привлекает читателей. Или, наконец, "Человек в колоколе" {11*} - вот это произведение, мисс Зенобия, я особенно рекомендую вашему вниманию. Там рассказано о молодом человеке, который засыпает под языком церковного колокола и просыпается от погребального звона. Эти звуки сводят его с ума, и он, вынув записную книжку, записывает свои ощущения. Ощущения - вот, собственно, главное. Если вам случится утонуть или быть повешенной, непременно опишите ваши ощущения - вы заработаете на них по десять гиней за страницу. Если хотите писать сильные вещи, мисс Зенобия, уделяйте особое внимание ощущениям.
- Непременно, мистер Блэквуд, - сказала я.
- Отлично! - заметил он. - Такая ученица мне по душе. Надо, однако, ввести вас в курс некоторых подробностей сочинения настоящего блэквудовского рассказа с ощущениями - то есть такого, который я считаю во всех отношениях лучшим.
Первое, что требуется, это - попасть в такую передрягу, в какой не бывал еще никто и никогда. Вот, скажем, печь - это было отлично задумано. Но если у вас нет под рукой печи или большого колокола и вы не можете упасть с воздушного шара, или погибнуть при землетрясении, или застрять в каминной трубе, вам придется удовольствоваться воображаемым переживанием чего-либо в этом роде. Однако я предпочел бы, чтобы ваше повествование подкреплялось фактами. Ничто так не помогает фантазии, как приобретенное опытом знание. "Правда, - как вы знаете, - всякой выдумки странней" {12*} и к тому же от нее больше толку.
Тут я заверила его, что у меня имеется пара отличных подвязок, на которых я намерена немедленно удавиться.
- Неплохо! - сказал он. - Действуйте, хотя это - прием уже несколько избитый. Можно, пожалуй, сделать лучше. Примите дозу пилюль Брандрета, а затем опишите ваши ощущения. Впрочем, мои инструкции одинаково применимы к любой катастрофе, а ведь легко может случиться, что по дороге домой вам проломят голову, или вы попадете под омнибус, или вас укусит бешеная собака, или вы утонете в сточной канаве. Однако продолжим.
Выбрав тему, вы должны будете затем подумать о тоне или манере изложения. Существует тон дидактический, тон восторженный, тон естественный - все они уже достаточно банальны. Есть также тон лаконический, или отрывистый, который сейчас в большом ходу. Он состоит из коротких предложений. Вот так. Короче. Еще короче. То и дело точка. Никаких абзацев.
Есть еще тон возвышенный, многословный, восклицательный. Его придерживаются некоторые из лучших наших романистов. Все слова должны кружиться, как волчки, и жужжать точно так же - это отлично заменяет смысл. Такой слог - лучший из всех возможных, если автору недосуг подумать.
Хорош также тон философский. Если вы знаете какие-нибудь слова подлиннее, тут им как раз найдется место. Пишите об ионийской {13*} и элейской {14*} школах - об Архите {15*}, Горгии {16*} и Алкмеоне {17*}. Упомяните о субъективности и объективности. Не забудьте обругать человека по фамилии Локк. Высказывайте как можно больше пренебрежения ко всему на свете, а если случится написать что-нибудь уж слишком несуразное, не трудитесь вымарывать; просто сделайте сноску и скажите, что приведенной глубокой мыслью обязаны "Kritik der reinen Vemunft" {"Критике чистого разума" (нем.).} или "Metaphysische Anfangsgrunde der Naturwissenschaft" {"Метафизическим начальным основаниям естествознания" {18*} (нем.).}. Будет выглядеть и научно, и - ну, и честно.