Судья: А вообще какая ваша специальность?
Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
Бродский: Никто. (Без вызова.) А кто причислил меня к роду человеческому?
Судья: А вы учились этому?
Бродский: Чему?
Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…
Бродский: Я не думал… я не думал, что это дается образованием.
Судья: А чем же?
Бродский: Я думаю, это… (растерянно) от Бога…
Когда-то все было иначе. Я был поэтом в величайшем городе мира. Жизнь была прекрасна и беззаботна. Пока однажды я не полюбил прекрасную женщину, которая принадлежала другому. Ее ревнивый муж пожаловался халифу, который сделал меня послом в далекой северной стране. Меня изгнали из моего родного дома.
Сегодня стать писателем не проще и не сложнее, так же как и всегда — надо писать.
Успешность — ничего не значит. Поэтому я не верю, честно говоря, и в профессию в литературе. Русская литература до сих пор была непрофессиональной. Ей достаточно было быть гениальной. Сейчас возникает профессиональная литература, она есть уже. И есть успешные авторы. Но это другая область. Я не знаю, как сравнивать хлеб и вино, которое употребляли ученики Иисуса на Тайной Вечере, с тем хлебом и вином, которое мы покупаем в соседнем магазине. Но когда действительно настоящий литературный текст переломишь, как хлеб, из него потечет кровь. Почему-то такое бывает. И что-то делается с душой человека, который этот хлеб вкушает.
Вот что я скажу вам напоследок от всей души. Родной дом писателя и поэта, из которого его постоянно изгоняют обстоятельства жизни, — это воображение и творческий контакт с высшими силами, как их ни назови. Поэтому вся наша писательская жизнь в этом мире — это битва 13-м воином за благополучие, которым нам некогда владеть, в странах, которые лишь временное пристанище на кратком и неуютном пути человеческой жизни.
Так что будьте внимательны, как охотники в диком лесу, пишите только настоящее о стоящем — и узрите истину. Это сделает вас свободней, хотя, возможно, и не счастливей. Об этом — вся эта книга. И сейчас, на подходе к ее завершению, мне немного смешно, что книга о малых жанрах прозы и поэзии вылилась в «кирпич» на 800000 знаков. Впору писать друзьям, как Толстой когда-то — Фету: «Как я счастлив, что писать дребедени многословной вроде «Войны и мира» я больше никогда не стану». Но, знаете ли, хотелось от души рассказать вам в одном тексте — сразу обо всем, что нужно, чтобы пройти свой писательский путь достойно, услышав и записав то, что действительно стоит того.
Всю жизнь занимаясь возвышенными темами и творчеством, я постоянно говорю себе: вот допишу это и дальше буду гнать книжки типа «Как продать что угодно кому угодно». Буду выдавать на гора коммерческую литературу для тех, кто надеется стать голым королем, купив краткий курс гениальности для чайников. Когда эта книжка выйдет в свет, говорю я себе, я наконец приспособлюсь к миру и буду писать вредные дорогостоящие советы для жаждущих славы неучей и жадин. А пока — все-таки закончу дочитываемый вами сейчас талмуд для желающих разобраться, как же сделать хороший текст, который стоит читать не только автору. Как быть собой — и писать рукописи, которые не горят.
А если и горят, то это не пугает их автора, как Гоголь осознанно сжег второй том «Мертвых душ», потому что поэт в России больше, чем поэт, и получившееся большее Гоголь достойным своей жизненной миссии не счел. Потому что у искусства свои законы, и заставить Чичикова быть Христом нам не под силу. Поэтому каждый раз, решив писать востребованную коммерческую ерунду, я жгу ее в камине сознания до создания, чтобы не тратить время зря. Чего и вам желаю. Пишите как дышите, и будь что будет.