Эскизы представляли собой акварельные зарисовки Пушкинских гор. Марина откровенно предпочитает пейзажи интерьерам и жанровым сценкам, а на вопрос — какая картина, по-твоему, лучшая? — она указала на панорамный пейзаж заливных лугов с Савкиной горки. По прозрачному голубому небу плывут редкие перистые облачка, под ними колышется кипами красивая группа деревьев, перетекающая в полоску леса вдалеке. Перед кипами, ближе к зрителю, разлилось поле цветов, а еще ближе к нам — размытое пятно травы под ногами художника, озирающего все это благолепие с высоты.
Ну, что же, это узел действия истории, подробно описанный выше. И теперь нам надо построить историю вокруг этого момента.
Ищем героя — о ком эта история. Первое, что приходит на ум при виде этой картины, где над почти неподвижным пейзажем внизу на уровне наших глаз движутся облака, отделенные от всего, что внизу, почти тем же расстоянием, что и художник, — это слова «Плыву себе мимо». Однако по цвету пейзаж внизу достаточно ярок и потихоньку тянет к себе внимание от облаков. Остальные акварели — это дорожка от дома в солнечный день, несколько видов камней у реки под мелким дождиком — подальше, поближе, и просто сами камни. Сама эта река была нарисована отдельно, неожиданно розовая среди зеленых долин и смурного, но еще не дождливого неба.
Нашлась еще картинка с омытыми дождем деревьями на склоне, — и с тяжелыми, еще влажными листьями.
Рядом лежал совершенно размытый пейзаж, будто нарисованный под проливным дождем, когда воды из баночки не надо — она течет с небес. Обнаружилась также картинка лесной излучины реки, нарисованная с низкого берега, и две панорамы текущей мимо реки: одна серо-сизая, с обилием воды и так близко, будто художник стоит ногами в реке, а другая — голубая, с небом в пол-листа, пышными праздничными облаками, нарядной синей рекой и сизозеленой четкой травкой под ногами художника.
Ну, а еще сбоку валялась недорисованная картинка со знаменитой Михайловской мельницей, которая в процессе рисования почему-то надоела художнице совершенно. Более того, Марина попробовала еще раз сделать мельницу — и не пошло, что-то оказалось скучно делать знаменитые пейзажи. А вот не знаменитые вышли интересно.
Карандашные наброски детей и коровников, с парой лесных закуткой мы отложили — это была очевидно другая история, для другой книжки. Разложили акварели, обнаружили, что, если убрать вторую мельницу, их, на наше счастье, ровно 12 — по числу этапов «Путешествия героя» Дж. Кемпбелла из книги «Герой с тысячей лиц», которое я приводила в четвертой главе. Вот и славно, сказали мы, и стали раскладывать историю путешествия художника, а заодно и зрителя.
Главный шедевр с кипами, где облака плывут себе мимо, — это, как мы поняли, узел. Что до и после? Ну, домик с дорожкой — это, видимо, начало — мир героя, он же призыв к путешествиям, потому что художник в нем стоит уже на дорожке, хотя колеблется, стоит ли уходить — поэтому рисует дом, а не то, куда от него можно уйти. Уйдя от дома, художник продолжает колебаться, что видно по незаконченной мельнице, которую мы поставили второй. Дальше, очевидно, должна быть какая-то история с дождем, потому что у нас есть несколько картинок на эту тему, с камнями и рекой, а еще размытый донельзя пейзаж и деревья после дождя на склоне.
Что же будет советом наставника, с которого начнется содержательное путешествие героя? Это должно быть что-то яркое, выразительное, образное. Я предложила розовую реку — она совершенно сказочная и отлично годится для идеального образа, которым художника можно выманить из привычных открыточных картинок в его собственное путешествие за уникальными шедеврами. Отлично, все складывается: домик, мельница, розовая река, дальше — серия наступления дождя по нарастающей. Потом, очевидно, дождь в какой-то момент прошел — и художник полез в гору мимо мокрых деревьев, чтобы на вершине горы обсохнуть.
Что дальше? Ясное дело — ключевой пейзаж с кипами деревьев и облаками, уже безопасно плывущими мимо на уровне наших высоко забравшихся глаз. Куда направить героя потом? По Кемпбеллу теперь у нас должны быть возвращение героя домой и новая жизнь. А тут у нас остались лесная излучина в мягкой гамме — и ярко-синий праздничный речной пейзаж в небом в пол-листа. Мы сошлись на том, что лесной шедевр захочется нарисовать по дороге домой, соединяя краски предыдущих картин, что мягко показывает степень взрастания мастерства художника и настраивает зрителя на новое, более богатое по палитре и глубине, но по-прежнему естественное видение мира. А вот голубо-синее, яркое и победительное полотно надо ставить в конец, как совершенный результат сказочного путешествия, где наставник посоветовал обратить наше творческое внимание на розовую тогда реку, и вот теперь мы ее видим в полном сиянии и блеске.