Когда я писала повесть об отце «Уплыл причал», то замок и пистолет — мечта отца, — появившись в начале и конце произведения, обеспечили ему форму «рондо». Вода принесла образ течения, а причал стал домом, история отношений отца с матерью вылилась в формулу «природа коварна», а отцовский домострой исчерпывается фразой «если б я купил своей жене юбку, она бы ее носила!».
Легко вообразить качка Володю по прозвищу «шкаф», потому что «он не мог почесать затылок из-за обилия мускулатуры», и представить себе разводную ситуацию по анекдоту о клубе лордов-рогоносцев, где слова о верности жены «и все-таки я сомневаюсь» — надежный аргумент для принятия в сообщество. И даже сама литература — область интересов моих и отца — стала образом, ибо название повести — это цитата из отцовского рассказа.
Откуда брать такие детали? Из дневников и записных книжек! Когда вы начинаете собирать мозаику истории по кусочкам, живете в рассказе, стихотворении, эссе — слова и образы приходят к вам сами, и важно просто вовремя записывать и к месту вставлять их в текст. Писателю стоит постоянно обновлять свой образный ряд, избегая избитых и уже использованных образов. Для этого хорошо слушать, запоминать, записывать удачные обороты из уличной речи и хорошей литературы, вести записную книжку, читать хороших авторов, развивать вкус и стиль в общении с разными искусствами и творческими людьми.
И все эти обороты, метафоры и «фишки» надо заносить в записную книжку. Иначе, поверьте мне на слово, вы обязательно это забудете, схватившись за следующие впечатления, а потом за следующие — и так без конца. Записные книжки писателя дают «информационную базу» для будущих художественных произведений. Обычно в таких записках есть элемент экстравертного наблюдения событий семьи, близкого окружения и эпохи, а также интровертные думы о смысле жизни, мемуарные заметки о сюжетах кризисных событий и осциллирующие наблюдения внешнего и внутреннего мира. Однако собирание всего этого для будущего творчества дает автору точку зрения и фокус внимания не на себе, а на драматургии потока, в котором живет, мыслит, чувствует и действует настоящий писатель.
Хотите пример? Вот описание каталога картин одного и того же художника-мэтра глазами двух студентов Репинского института — Жени Ячного и Марины Герасиной. Эти записи мы сделали с ними по ходу Школы малой прозы и поэзии для художников, во время которой изучали искусство «обратного иллюстрирования», т. е. создание текстов для картин и о картинах. Я дала ребятам каталог известного художника и попросила описать его.
Марина видит эти картины так: «Когда он видит красоту, его охватывает беспокойство. От тревожного влечения к ней он хочет выразить все, боясь упустить хоть что-то. Он наполняет лист мельчайшими деталями. Они создают ритмы. Очень много ритмов. Эта музыка охватывает художника, и если ему удается пережить это, то он выливает на холст синюю воду и синий воздух, наполненные красотой этих ритмов. И тогда в картине возникает гармония настроений. Это и есть его искусство».
А вот Женя видит в тех же пейзажах совсем иное, но и его записки пригодятся для создания какого-нибудь литературного шедевра: «Художник с такой любовью относится к предмету, что изображение не требует деталей. Проникая сквозь синий воздух, зритель попадает в пространство пейзажа, купаясь то в фиолетовой реке, то в весеннем воздухе, то в зимней сказке. Первое впечатление — ощущение свежести. Но приглядитесь: даже в самых мягких пейзажах есть жесткие вставки. Эти пятна говорят не о деталях, а о точках напряжения в картине. Вот на лугах контрастные тени вдалеке создают тревогу, потому что обычно вблизи все четко, а вдалеке — размыто, а здесь наоборот. В результате мы даже не замечаем, как входим в картину и летим над полями к синему горизонту. Главный заряд воздействия этих полотен порождается конфликтом напряжения и нежности, контраста жестких деталей с мягким светом. И возникает ощущение присутствия в мире с любовью».
Записная книжка писателя
Малописание для пишущих так же вредно, как для медика отсутствие практики.