Черновик. Можете попробовать писать саму вещь, а не ее план. Еще братья Гонкур заметили в своем «Дневнике»: «Книги не создаются, как хотелось бы. Уже с самого начала, едва замыслив вещь, мы оказываемся во власти случая, и дальше какая-то неизвестная сила, какое-то принуждение предопределяет развитие темы и водит перо. Иногда нам даже трудно признать написанные нами книги плодом собственного творчества: мы поражены, что все это было в нас, а мы об этом не имели никакого понятия». Еще один секрет черновика — если не пишется одна часть произведения, займитесь другой. Сложится какая-то часть мозаики, и вернетесь к неподдававшейся части истории, уже лучше представляя себе целое или по крайней мере вдохновленные успехом на соседнем поле.
Медитация «готовое письмо», или вынашивание в мыслях. Представьте, что текст уже написан и вы его читаете, или история происходит на ваших глазах, и вы наблюдаете ее. Это не будет просто, но этот способ альтернативен аналитическому составлению плана. Так, Жан-Жак Руссо писал в своей «Исповеди»: «Мысли укладываются в голове с невероятным трудом. Кружатся, бушуют, кипят — я весь возбужден, распален, сердце колотится… Вот почему мне так трудно писать. Мои рукописи — перечеркнутые, замазанные, перепутанные, неразборчивые — свидетельствуют о муках, каких они мне стоили. Каждую из них я вынужден был переписывать по четыре, по пять раз, прежде чем отдать в типографию. Мне никогда ничего не удавалось создать, сидя за моим письменным столом с пером в руке над листом бумаги. Только во время прогулок среди полей, скал и лесов, только ночью, лежа в постели, не в состоянии заснуть, я как бы пишу у себя в мозгу… Не один из моих замыслов я оборачивал во все стороны на протяжении пяти или шести ночей, прежде чем решался нанести его на бумагу». Так работают многие поэты: они вынашивают творение в мыслях и усаживаются за письменный стол только для того, чтобы записать готовое.
Ироническое, парадоксальное изложение — или даже смена жанра. Если хотите написать, как Шекспир или Толстой, понизьте планку — напишите просто так, чтобы выразить мысль и чувство. Писательский ступор часто есть результат дисбаланса между стандартами автора и качеством исполнения. Нужно понижать планку до тех пор, пока не преодолеешь психологический барьер перед письмом.
Если вы не можете изложить свои идеи в избранном формате, жанре, стиле, напишите нечто другое — и иначе. Иногда вы пишете тяжеловесно, ибо придаете всему этому слишком много значения. Напишите о том же юмореску — и выйдете на твердую почву. Иногда талант просто не может найти себе форму выражения: вы пишете невыносимую лирику, имея комедийный дар драматурга, тщитесь создать роман, будучи прирожденным эссеистом, или мучительно созидаете свое, хотя как лучше всего у вас выходит анализировать чужое. Природу иначе не победить, как ей повинуясь.
Смена «формата» может привести вас на свое место: так Сент-Бев отказался от поэзии и стал родоначальником современной литературной критики. Бальзак вначале штурмовал публику трагедиями и историческими романами, пока всеобщее молчание не вывело его из заблуждения — и тогда он перешел к своим замечательным романам. Конан Дойл засыпал редакции ежемесячных журналов и дирекции театров рукописями драм и однажды по недосмотру всунул между страницами очередной трагедии детективный рассказ, написанный им для собственного удовольствия. Редактор прочел вкладку, приятно удивился и при помощи чека и веских аргументов убедил автора, что чем втуне тягаться с Шекспиром, лучше создать собственный литературный жанр. Конан Дойл послушался и стал знаменит.
Смените обстановку: французский поэт Беранже мог писать свои песенки в кафе, в кафе любил сочинять и Эренбург. Андерсен любил придумывать свои сказки в лесах. У него было хорошее, почти микроскопическое зрение. Внимательно рассматривая кусок коры или старую сосновую шишку, он как сквозь увеличительную линзу легко мог увидеть в них новую сказку. Бывает, писательская работа стопорится потому, что вы недостаточно изучили психологические детали или исторический контекст своей истории: тогда езжайте «в поля».