Трое из нас получили награду «За выдающееся преподавание» — парень из политологии, женщина из химии и я. Деканы вызвали двух других победивших, представили их и поздравили, зал аплодировал. Когда подошла моя очередь, я встала и подошла к возвышению, где декан гуманитарных наук представил меня.
— Профессор Энн Кори — исследователь британской литературы девятнадцатого века, специализирующийся на работах женщин-писательниц. Хотя она в Фэрфаксе всего несколько лет, она уже внесла свой вклад. Один из преподавателей отмечает: — «Она блестящий ученый, преданный учитель и щедрый коллега, истинный гуманист во всех смыслах этого слова». Другой коллега пишет: — «Профессор Кори оживляет текст для своих студентов. Внезапно эти, якобы, скучные романы девятнадцатого века становятся интересными и актуальными для их жизни в двадцать первом веке».
— Ее ученики соглашаются, хваля ее способность представлять трудный материал в ясной и привлекательной манере. «Она использует реальные примеры, и у нее отличное чувство юмора», — сказал один студент. Некоторые говорили: «Она заставила меня влюбиться в литературу». Один студент, который посещал все занятия, профессора Кори, написал: «Профессор Кори — мой герой. Она научила меня тому, что книги могущественны, и что язык может создавать и переделывать целые миры. Я хочу быть ею, когда вырасту».
— За ее выдающиеся достижения в преподавании я с удовольствием вручаю профессору Энн Кори президентскую премию «За выдающееся преподавание».
Я покраснела, когда подошла пожать руку декана. Я повернулась лицом к Адаму, который повесил мне на шею медаль и вручил сертификат, запечатанный в большой конверт.
— Поздравляю, — сказал он, официально пожимая мне руку.
Я услышала, как Ларри кричит:
— Вперед, Энни!
Это была самая быстрая церемония вручения дипломов, на которой я когда-либо присутствовала. После того, как Адам вручил дипломы, начался дождь. Вместо того, чтобы чинно разойтись, все рассыпались в беспорядке, натягивая свои пончо и убегая в укрытие. Ларри сидел под деревом, поджидая меня, его флуоресцентно-оранжевое пончо было обернуто вокруг его почти ярко-розовых регалий.
— Я хочу быть таким же, как профессор Кори, когда вырасту, — дразнился он, делая вид, что молится небу. — Она мой герой.
— Заткнись, Ларри, — проворчала я. — Я там умирала от смущения.
— О, не скромничай, — шутил он. — Разве не чудесно, когда тебе поклоняются? — Он протянул руку из-под пончо, чтобы осмотреть и сравнить мою медаль со своей. — Подожди секунду, — вскрикнул он. — Я думаю, что твоя медаль больше моей. Нечестно!
Я пригласила Ларри быть моим гостем на ленч, так что мы оставили наши влажные мантии в кабинетах и направились к дому президента. Ларри не дал мне промокнуть под его огромным черным зонтом. Из-за дождя обед был перенесен из сада в главный дом, где стояло несколько круглых столов, покрытых белыми скатертями и усыпанных красными и черными конфетти. Мы с Ларри сидели за столом Адама вместе с другими лауреатами премии. Адам еще не пришел, два свободных места по диагонали от нас пустовали. Я взглянула на карточки с именами. «Президент Адам Мартинес», — прочла я одну из них. «Гость», — значилось на другой. Я почувствовала, как мое сердце сжалось от ревности, и гадала, кого Адам пригласил быть его спутницей.
— Я с ним покончил, — сказал Ларри, жалуясь на Джека. После нескольких недель отсутствия общения, Джек, наконец, появился с новым номером телефона и новыми планами на будущее. Ларри вновь позволил себе надежду. — Он все твердил мне: «Потерпи еще немного. Мы скоро будем вместе». Но потом я читаю в Пипл, что они с Бекс в Париже возобновляют свои обеты. Париж! И чтобы еще больше всадить мне нож в сердце, они явно пытаются завести еще одного ребенка.
— Я видела это, — сказала я. — Мне очень жаль. Я подумала, что он изменился.
— Без шуток! Он снова играет счастливого семьянина только из-за этого дурацкого вампирского продолжения. Он больше заботится о своем имидже, чем обо мне.
Нам подали салаты, и Ларри вяло ковырял листья.
— Я не могу есть, — ныл он. — Я не могу спать, мне кажется, что я теряю остатки волос. — Он тяжело вздохнул. — Это не разрыв отношений. Это разрушение.
Адам сел за стол, извинившись за опоздание. Он поздоровался со мной и Ларри с другого конца стола, но наш разговор почти сразу же был прерван пожилым выпускником, который подошел представиться. Место рядом с Адамом оставалось пустым. Как только Адама оставили одного, помощник принес ему что-то на подпись, и он быстро просмотрел страницу.