— Так, где я могу получить такой же? — задал он вопрос в никуда.
Адам был высок, и его одеяние не растекалось вокруг ног, как у меня, а висело в нескольких дюймах от земли. Мантия придавала ему еще более статный вид, подчеркивая широкие плечи и прямую осанку. Тишина сменилась бурными аплодисментами. Даже мои, скупые на похвалу коллеги, начали аплодировать. Это ознаменовало начало новой эры — эры Мартинеса. То была головокружительная возможность для Фэрфакса.
Я присоединилась к овациям, чувствуя себя всё более неловко, когда Адам подошел ближе к моей скамье. Я попыталась разглядеть его ботинки, затем перевела взгляд на большую золотую медаль, прежде чем взглянуть ему в лицо. Он слегка улыбался и отвечал на аплодисменты легким кивком головы. Проходя мимо, он поймал мой взгляд. Я заметила, что он слегка удивился — его левая бровь приподнялась, а улыбка застыла. Мне захотелось спрятаться в свой церемониальный капюшон.
Люди вокруг нас начали листать свои программы, когда капеллан колледжа прочитал благословение, а президент Совета попечителей начал церемонию введения в должность. Я еще сильнее откинулась на спинку скамьи. Это будет долгий, долгий год.
ПОСЛЕ ЭТОГО В ДОМЕ ПРЕЗИДЕНТА состоялся приём.
Мы с Ларри переоделись и направились через кампус, наслаждаясь мягким послеполуденным солнцем. Фонарные столбы вдоль двора были увешаны праздничными красными знаменами в честь мероприятия, и даже улицы Фэрфакса выглядели более очаровательными, чем обычно. Все дома выглядели свежевыкрашенными, все сады заново посаженными, все живые изгороди подстриженными. Особняк был украшен огнями и красными флагами, из сада доносились звуки струнного квартета, где официанты в черных жилетах подавали коктейли и закуски. Ларри подхватил два бокала шампанского, когда мы вошли.
— Второй раунд! И зацени — они доросли до настоящей стеклянной посуды, нет пластику! — сказал он одобрительно.
Краем глаза я увидела Адама, окруженного плотной группой благотворителей колледжа, все они были одеты в костюмы, некоторые — в галстуки-бабочки цвета колледжа Фэрфакс. На двух длинных банкетных столах были разложены сыр, фрукты и овощная нарезка, а на десерт — миниатюрные тарты, брауни и кусочки чизкейка. В центре стоял огромный трехъярусный торт, с красно-золотой печатью колледжа наверху. «Поздравляем, президент Мартинес» — было написано курсивом.
— Это похоже на свадьбу. — Оценила я размах.
— Союз президента Мартинеса и колледжа. — Поддержал шутку Ларри. Он выхватил у проходившего мимо официанта шпажку с тайской курицей и осторожно откусил кусочек. — Неплохо… Не могу дождаться торта.
Мы поднялись по лестнице на заднее крыльцо и вошли в дом, где обслуга сновала взад и вперед с подносами полными закусок и пустыми стаканами.
— Давай осмотримся! — Заговорщически предложил Ларри. — Только на секундочку.
Общественные комнаты особняка были большими и изящными и часто использовались для праздничных вечеринок кампуса или приемов. Я уже бывала в них несколько раз, пила теплый пунш и смотрела на большие картины прошлых президентов, висевшие на стене. Теперь комнаты были пусты и купались в теплом свете. Мы с Ларри немного постояли на толстых персидских коврах, разглядывая затейливо вырезанный деревянный камин, антикварную мебель вдоль стен, витражи и изящные цветочные композиции, разбросанные вокруг, как в журнальном развороте.
Трудно было поверить, что теперь это был дом Адама. Как все отличалось от его комнаты в общежитии колледжа, со стенами из шлакоблоков и потертым ковром!
— Мебель обтянута заново, — одобрительно сказал Ларри. — Мне это нравится.
Мы прошли в соседнюю комнату, где предыдущий президент, военный любитель, когда-то демонстрировал свою большую коллекцию старинных мушкетов и мечей. Комната была похожа на музей со стеклянными витринами с оружием и оленьими головами на стене.
— Ого, — прошептал Ларри, заглядывая внутрь. — Он полностью переделал ее!
Я заглянула внутрь и ахнула. Адам превратил комнату в библиотеку и читальный альков. Пистолеты и образцы таксидермии исчезли, их место заняли книжные полки от пола до потолка, заполненные книгами, книгами и еще книгами. К полкам была прислонена лестница на колесиках. У одной стены стояли удобный кожаный диван и клубные кресла, а под оконными витражами было устроено кресло, достаточно большое и глубокое, чтобы можно было спокойно читать часами или даже вытянуться и вздремнуть.