Мартинес подал заявление и был принят на полную стипендию. Он прибыл в кампус взволнованный и полный планов.
«Оглядываясь назад, я понятия не имел, во что ввязываюсь, — продолжает он. — На мой взгляд, Принстон был окутан огромным количеством мифов. Я читал «Великого Гэтсби» в средней школе и знал, что Ф. Скотт Фицджеральд учился в Принстоне, поэтому я пошел в библиотеку и изучил каждую книгу, написанную им. Я прочитал «Эта сторона рая», по меньшей мере, три раза и посчитал, что готов. Но как же я ошибался».
Мартинес описывает одинокий первый год обучения, полный тоски по дому и неуверенности в себе. В конце года он решил взять академический отпуск, не зная, вернется ли обратно.
«Я думал, что Принстон совершил ошибку, приняв меня, — сказал он. — Я знал, что люди относились ко мне с предубеждением, и чувствовал невероятное давление, чтобы доказать им, что они ошибаются. Я старался быть лучшим, но, в конце концов, сдался».
Свободное время помогло Мартинесу обрести перспективу.
«Мне нужно было немного повзрослеть. В свободное от учебы время я подрабатывал на разных работах, но продолжал читать все, что только мог найти в библиотеке: историю, экономику, литературу, газеты. Я понял, что пропустил школу».
После почти пятилетнего перерыва Мартинес вернулся в Принстон, присоединившись к классу 2003 года в качестве второкурсника. Во второй раз его опыт был совсем другим.
«Я был более открытым и принял решение достигать большего, не бояться рисковать» — признался он.
Мне казалось, что я читаю о незнакомце. Вся эта информация была мне знакома — я была там, в конце концов, но все казалось странно обезличенным и не полным. Как будто я никогда не существовала в жизни Адама, как будто меня вычеркнули из его биографии, потому что я, в конечном счете, не имела большого значения. Оцепенев, я пролистала сопутствующие фотографии — вот Адам, позирует со своим наставником в юридической школе, вот он получает почетную награду от города Хьюстон, а вот репортажный снимок, где он читает лекцию на занятии. Его жизнь после меня. Я быстро перескочила к концу статьи.
Некоторые выразили удивление относительной молодостью Мартинеса. В свои тридцать восемь лет он является одним из самых молодых президентов колледжей в Соединенных Штатах и одним из немногих латиноамериканцев — президентов колледжей. Когда его спрашивают об этом, Мартинес смеется. «Вудро Вильсону было сорок пять, когда он стал президентом Принстона», — говорит он. — Я знаю, что меня считают молодым по некоторым стандартам, но я не новичок в управлении университетом».
Член совета директоров Ахмансон соглашается: «У Мартинеса есть богатый опыт, и мы надеемся, что он также принесет свежую энергию в кампус». Фактически, для Совета попечителей возраст Мартинеса был одной из причин его избрания. «Мы хотели, чтобы новый президент был в начале своей карьеры, а не без пяти минут пенсионером», — говорит Аннет Фаулер, давний спонсор и член совета директоров.
Мартинес только недавно прибыл в кампус, но уже заработал высшую похвалу от преподавателей и администраторов за его видимое присутствие в кампусе. Он заядлый бегун — Мартинеса часто можно увидеть на пробежке рано утром с его собакой-спасателем Чарли. В течение многих лет он также был активен в «Старшие Братья и Старшие Сестры Америки», наставляя молодежь из группы риска, которая, как и он в прошлом, растет без влияния отца. Другие его увлечения включают чтение и путешествия. Доказательства этого можно увидеть в его офисе, в книжных шкафах, полных классики, таких как «Большие надежды» и «Моби Дик», и во множестве фотографий отдаленных уголков планеты.
«В некотором смысле, я чувствую, что вновь начинаю учиться в колледже. Я новичок, не знаю многих людей и взволнован, нервничаю».
Он откидывается на спинку кресла, указывая на стены с книгами, внушительный письменный стол, декоративный камин, старинный портрет первого президента Фэрфакса Теодора Хаббарда. Он удивленно качает головой.
«Я все еще не могу поверить, что я действительно здесь».
Я закрыла журнал и вернула его Бекс. От чтения статьи у меня закружилась голова. С одной стороны, мне казалось, что я слишком много знаю об Адаме. С другой стороны, оказалось, что я вообще ничего не знаю о нем. Да, это все еще был он, но только заранее сглаженная версия.