Тем не менее, эти последние обвинения приводят в замешательство даже давних поклонников работы Чейзена. Газета Нью-Йорк Таймс самостоятельно проверила не менее 67 случаев точного или почти точного плагиата (см. таблицу 1). Некоторые отрывки составляют всего одно — два предложения. Другие идут на страницы. Столкнувшись с такими неопровержимыми доказательствами, Франческа Янгблад, профессор Колумбийского университета, которая пишет книгу о Чейзене, сказала:
— Это довольно компрометирующе. Я имею в виду, может быть, это странный постмодернистский эксперимент или какая-то шутка над читателем. Я просто надеюсь, что у него есть какое-то объяснение.
Попытки связаться с Чейзеном для получения комментариев были безуспешными, но его литературный агент в Нью — Йорке Тимоти Браун опубликовал заявление, в котором он обвинил неназванные источники в организации «спланированной вендетты» против Чейзена.
— Мистер Чейзен готов энергично защищаться от этих нападок, — писал Браун. — Мы находимся в процессе поиска юрисконсульта, и будем рассматривать все возможные варианты. А пока мы просим общественность воздержаться от осуждения.
Будет ли Букеровская премия Чейзена отменена, неясно. Когда с ними связались, комитет премии подтвердил, что они расследуют этот вопрос, но воздержались от дополнительных комментариев. Чейзен в настоящее время числится как «Преподающий писатель» в колледже Фэрфакс в Калифорнии. Представитель школы подтвердил его преподавательскую деятельность, но не предоставил дополнительной информации, сославшись на законы о конфиденциальности.
В настоящее время издатель Чейзена, «Фаррар, Штраус и Гирокс», не планирует снимать «Подземный город» с полок. Роман был значительным хитом в прессе, было продано почти миллионное количество копий с тех пор, как он был удостоен Букеровской премии в 2015 году. Так же, роман был выпущен в мягкой обложке в январе этого года.
Между тем, некоторые задаются вопросом, почему людям потребовалось так много времени, чтобы поднять вопрос о плагиате Чейзена.
У романиста Даффи есть пара теорий.
— Прежде всего, я думаю, что многие люди начали читать роман, но не очень далеко продвинулись, — сказала она. — А еще есть невероятный уровень доверия читателей к авторам. Даже если они замечают подозрительные пассажи, они склонны давать автору кредит доверия.
У правоведа Маккензи есть еще одна гипотеза.
— Я думаю, что многие люди считают, что плагиат — это не такая уж большая проблема, — говорит она. — Посмотрите на всех этих студентов, которые копируют и вставляют из Википедии. Они думают, что никому не вредят.
Она качает головой.
— Я писатель, — говорит она. — Все, что у меня есть — это мои слова. Если Ричард Чейзен украдет их у меня, он заберет самое важное, что я имею.
У меня было такое чувство, будто из меня вышибли дух. Рик — плагиатор? Мой разум не мог этого постичь. Для меня не было ничего более священного, чем писательство. Это было то, что я изучала, над чем трудилась, что почитала. Претендовать на труд другого человека, и использовать, как свой собственный, было немыслимо. Это был главный грех для писателя.
Я до сих пор помню, как впервые столкнулась с плагиатом, и как глубоко он меня оскорбил. Я училась в третьем классе, учительница подняла книжный отчет и объявила, что тот, кто его написал, забыл вписать свое имя. Крис Мэннинг вскочил, чтобы взять его, и учитель попросил его прочитать его вслух классу. Слушая, как он, спотыкаясь, перебирает описания различных видов пингвинов, я ощутила внезапный тошнотворный толчок узнавания.
— Это мой отчет, — выпалила я, вскакивая с места.
Класс потерял дар речи.
— Это правда? — спросил учитель.
Крис непонимающе посмотрел на меня, пожал плечами и протянул мне отчет. Я прижала его к груди, не веря, что кто-то осмелится присвоить себе мои слова.
— В следующий раз не забудь поставить свое имя на работе, Энн, — сказала учительница.
Прошло более двадцати лет, а я все еще помнила тот гнев, который испытала к Крису. Как он мог? Как он мог считать мои слова своими? И как он мог быть таким бесцеремонным, когда его уличили во лжи?
Но Крис, напомнила я себе, был ленивым и не очень умным восьмилетним ребенком. Рик, с другой стороны, был признанным литературным гением. Он никак не мог выкинуть что-то столь вопиющее, да еще таким топорным, наглым способом. Я была уверена, это недоразумение, иначе, просто лишено смысла.
К тому времени, когда Ларри появился в моей квартире несколько минут спустя, я почти убедила себя в невиновности Рика.