Выбрать главу
Да налей-ка вина, да достань-ка до дна! Ох, отдаст тебе все, чтоб поднять в печке пламя.
И опять каравай собираешь по крохам. И по каплям опять в кипяток свою кровь. Жизнь… она не простит только тем, Кто думал о ней слишком плохо. Баба мстит лишь за то, что не взял, Что не принял любовь.
Жизнь… она не простит тем, кто думал о ней слишком плохо. Баба мстит лишь за то, что не взял, что не принял любовь.
Так слови свое Слово, чтобы разом начать все дела. Как положено, все еще раз положить на лопатки. Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела. Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.
Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела. Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.
Чтоб они не прощали, когда ты игру не поймешь, Когда мячик не ловишь и даже не плачешь в подушку. Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь, Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку.
Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь, Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку.
А погремушка гремит, да внутри вся пуста. Скушно слушать сто раз! — надоест даже сказка. Так не ждал бы, пока досчитают до ста. Лучше семь раз услышать — один раз сказать Или спеть, да не сдвоить, а строить, сварить, доказать, Но для этого в сказке ты должен учуять подсказку.
Чтобы туже вязать, чтобы туже вязать, Нужно чувствовать близость развязки.
III Колея по воде… Но в страну всех чудес Не проехать по ней, да еще налегке, да с пустым разговором. Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез? Я, конечно, спою, я, конечно, спою, но хотелось бы — хором.
Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез? Я, конечно, спою, но хотелосьто — хором.
Ведь хорошо, если хор в верхней ноте подтянет, Подтянется вместе с тобою. Кто во что, но душевно и в корень, И корни поладят с душой. Разве что-то не так? Вроде все, как всегда. То же небо опять голубое. Да, видно, что-то не так, если стало вдруг так хорошо.
Да только что тут гадать? Высоко до небес. Да рукою подать до земли, где месить тили-тесто. Если ты ставишь крест на стране всех чудес, Значит, ты для креста выбрал самое верное место.
Если ты ставишь крест на стране всех чудес, Значит, ты для креста выбрал самое верное место.
А наши мертвые нас не оставят в беде. Правда, наши павшие, как на часах часовые. Но отражается небо во мне и в тебе, И во Имя Имен пусть живых не оставят живые.
Да, в общем, места в землянке хватает на всех. А что просим — да мира и милости к нашему дому. И несется сквозь тучи забористый смех. Быть — не быть… В чем вопрос, если быть не могло по-другому.
И несется сквозь тучи забористый смех. Быть — не быть? В чем вопрос, если быть не могло по-другому.

Хозяйка

Сегодня ночью — дьявольский мороз. Открой, хозяйка, бывшему солдату. Пусти погреться, я совсем замерз, Враги сожгли мою родную хату.
Перекрестившись истинным крестом, Ты молча мне подвинешь табуретку, И самовар ты выставишь на стол На чистую крахмальную салфетку.
И калачи достанешь из печи, С ухватом длинным управляясь ловко. Пойдешь в чулан, забрякают ключи. Вернешься со своей заветной поллитровкой.
Я поиграю на твоей гармони. Рвану твою трехрядку от души. — Чего сидишь, как будто на иконе? А ну, давай, пляши, пляши, пляши…
Когда закружит мои мысли хмель, И «День Победы» я не доиграю, Тогда уложишь ты меня в постель, Потом сама тихонько ляжешь с краю.
…А через час я отвернусь к стене. Пробормочу с ухмылкой виноватой: — Я не солдат… зачем ты веришь мне? Я все наврал. Цела родная хата.
И в ней есть все — часы и пылесос. И в ней вполне достаточно уюта. Я обманул тебя. Я вовсе не замерз. Да тут ходьбы всего на три минуты.
Известна цель визита моего — Чтоб переспать с соседкою-вдовою, А ты ответишь: — Это ничего… — И тихо покачаешь головою.
И вот тогда я кой-чего пойму, И кой о чем серьезно пожалею. И я тебя покрепче обниму И буду греть тебя, пока не отогрею.
Да, я тебя покрепче обниму И стану сыном, мужем, сватом, братом. Ведь человеку трудно одному, Когда враги сожгли родную хату.

Слет-симпозиум

Куда с добром деваться нам в границах нашей области? У нас — четыре Франции, семь Бельгии и Тибет. У нас есть место подвигу. У нас есть место доблести. Лишь лодырю с бездельником у нас тут места нет.
А так — какие новости? Тем более, сенсации… С террором и вулканами здесь все наоборот. Прополка, культивация, мели-мели-мели-орация, Конечно, демонстрации. Но те — два раза в год.
И все же доложу я вам без преувеличения, Как подчеркнул в докладе сам товарищ Пердунов, Событием высокого культурного значения Стал пятый слет-симпозиум районных городов.
Президиум украшен был солидными райцентрами — Сморкась, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер. Эх, сумма показателей с высокими процентами! Уверенные лидеры. Опора и пример.
Тянулись Стельки, Чагода… Поселок в ногу с городом. Угрюм, Бубли, Кургузово, за ним Семипердов. Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду. Ну, в общем, много было древних, всем известных городов.
Корма — забота общая. Доклад — задача длинная. Удои с дисциплиною, корма и вновь корма. Пошла чесать губерния. Эх, мать моя целинная! Как вдруг — конвертик с буквами нерусского письма.
Президиум шушукался. Сложилась точка зрения: — Депеша эта — с Запада. Тут бдительность нужна. Вот, в Тимонице построен институт слюноварения. Она — товарищ грамотный и в аглицком сильна…