Как по сценарию
Тяжелые капли ливня стучат в стекла автобуса. В темноте за окном иногда проплывают островки света. Уличные фонари, теплое оранжевое сияние которых подернуто рябью дождя. В черное небо светящимися стеклянно-бетонными столбами упираются подсвеченные снизу здания. Понятия не имею, что здесь. Бизнес-центр? Банк? Эта часть города застроена неплотно. Только такие вот солидные здания, должно быть, островки будущего мегаполиса. И парки. Здесь куча парков или просто каких-то лесочков, насаждений. А жилых домов совсем мало.
Автобус едет по городу, растапливая темноту своими фарами и ему насрать, что там дальше. Как и мне.
Полночь. Март. Ливень. Что может быть лучше такого дождливого одиночества? Приятно быть никому не нужным, когда никто не нужен тебе.
Поразительно, как грязный салон автобуса, со всеми его протертыми чужими жопами креслами с лезущим из-под порванной обивки поролоном и залапанными желтыми поручнями, может быть таким уютным. Из-за грязного и болезненного, но теплого желтого света у меня слипаются глаза. Меня пригревает, я глубже кутаюсь в куртку и приникаю лбом к стеклу.
Город кончается, колеса автобуса съезжают с ровного асфальта, вгрызаются во влажный гравий и хлюпают по нему дальше, разбрызгивая грязь. Много грязи. Деревья все плотнее прижимаются к обшарпанным бокам автобуса, пока не начинают хлестать по нему ветками, заплескивая внутрь воду. Пригоршни холодной воды бьют мне в лицо.
Я встаю и иду вперед, чтобы посмотреть в переднее окно. В салоне не горит свет, металлические поручни светятся голубым в лунном свете. Я, аккуратно пробираясь, иду на свет фар, как какой-то заплутавший мотыль. Фары едва-едва распыляют тьму, вырывая из нее грязь, землю и деревья. Это березы. Тонкие березы. Освещаемые фарами, они превращаются в яркие белые пятна, полосы, изъеденные черными отметинами. Они уже обступили нас так плотно, потолком сжали над нами свои ветки, мы словно едем по какому-то коридору.
Меня пробирает дрожь. Где я? Зачем? Что? Мне становится сложно дышать.
Паника. Беспомощность. Скованность.
Автобус набирает скорость, двигатель рычит все агрессивнее. Пол под ногами вибрирует, отдаваясь зудом в стопах. Бах - автобус подпрыгивает на кочке, я кое-как справляюсь с ватными ногами и умудряюсь устоять. Я поворачиваюсь к водителю. Это Леха. Он сидит на водительском кресле, бешено вращая баранку.
- Мы едем прямо, - говорю я.
Он поворачивается ко мне. Из-за теней, озерами заполняющих его глазницы, ползущих по его щекам, целующих его губы, его лицо кажется обтянутым кожей черепом.
- Не мы, - тихо говорит он. Я не вижу его глаз, но замечаю, что по его щекам бегут слезы, крупными, блестящими хрусталинами.
- Ты выходишь? - из-за голубого света его лицо кажется мне мертвым.
- Нет, - сиплю я пересохшим горлом.
- Я знаю, - говорит он и показывает пальцем вперед.
Я поворачиваюсь, и в этот же момент автобус врезается в шершавую металлическую стену, начинает плющиться, корежиться... Мне в лицо летят осколки стекла.
- Ну ебана! - блеет чей-то голос. - На штаны прямо, нахуй!
Раздается гогот, заглушивший гневную тираду какого-то страдальца.
Я открываю глаза.
В салоне горит свет. Хотя теперь я замечаю, что одна лампочка, почти перед выходом, иногда помаргивает.
Я заснул?
Голос принадлежит бледному, худому, короткостриженому субъекту в спортивном костюме. Бедняга пролил на штаны пиво. Видимо, встряхнул, залезая в автобус. И теперь пена, стекая по зеленому стеклу бутылки, по его пальцам, льется на штаны. Он вытягивает руку с бутылкой в проход, и теперь все пиво льется на и без того грязный, затоптанный мокрыми ботинками пол.
Мразота. Блевотина. Ненавижу таких.
- Ты присосись, гы, - басит второй гопарь, поздоровее.
Первый вытягивает шею вбок, в проход, и, изогнув руку с бутылкой, чтобы не залить и ее, присасывается к горлышку.
Я, сморщившись, смотрю на это. Уроды. Убил бы их.
И я смог бы это сделать, разве нет?
Я представляю себе, как выхватываю бутылку у первого, бью его по лицу, разбиваю бутылку о поручень, бью его острым стеклом в горло. Он хватается за горло, брызжущее кровью, другой рукой хватается за спинку кресла. Потом второго. Он будет зажат первым у окна. Мне достаточно будет полоснуть его через плечо первого, он не сможет меня ударить. У него просто нет места.
- Сосать-та ты мастер, га? - подначивает здоровяк своего криворукого приятеля.
- Ди нах, - огрызается тот, оторвавшись от бутылки.
Он утирает рукавом мокрое пятно на штанах.
Здоровяк поворачивается ко мне. У меня перехватывает дыхание. Ненавижу их.
- Пацан, скока время?
- Н-не знаю, - я отвожу глаза в сторону.