Шеймас постукал пальцем по ноздре:
— Спецоперация.
— Нет, Шеймас, это не операция. Мы больше не проводим никаких операций — ни ты, ни я. Мы теперь штатские. Оно и к лучшему.
— Не в том дело.
— А в чем?
— Все сплошная наебка, так? Вот в чем дело.
Отто посмотрел на меня и утер пальцем нос.
— Ну а что там насчет бомбы? Что у тебя под шинелью? Ведь ничего особенного, да? Ну признавайся, ничего ведь? И вообще, чего ты добиваешься, а?
— Аудиенции с королевой. Хочу рассказать ей, что мне известно.
— Кому? Королеве? Шеймас, на таких, как мы с тобой, королеве насрать.
— Я чертовски верно служил этой гребаной королеве. И теперь хочу рассказать ей о том, что знаю. А если ей западло сюда спуститься, то пусть скачет разорванной сракой в Бирмингем. — Что бы ни означала эта фраза, Шеймасу она показалась невероятно забавной. Он запрокинул голову и расхохотался: — Ха-ха-ха-ха-ха!
Отто снова посмотрел на меня:
— Скажи ему, что королева не придет. Скажи, что занята: лопает пироги во дворце. Хлопот полон рот.
— Он прав, Шеймас, — подтвердил я. — Королева сюда не явится.
Старый служака опустил глаза и оглядел усыпанный песком тротуар.
— М-да, — серьезным тоном сказал он. — Насвинячили. Может, пока суд да дело, приберемся тут, а?
И уставился на меня. Похоже, насчет уборки он не шутил.
— Понимаешь, — сказал он мне, — девчушку-то убили. Взяли и грохнули. Это факт. Все знают.
— Какую еще девчушку, Шеймас?
— Диану. Принцессу Ди. Не хотели, чтоб за араба выходила, понял? Такая милая девушка! Я ведь знал ее. Все насчет противопехотных мин. Расспрашивала меня про эти мины, ну.
— Ясно, — кивнул я, хотя понятия не имел, к чему он клонит. — Теперь ясно.
— Скажи королеве, чтоб шла сюда, ко мне. Ей надо со мной покумекать. Пускай только подмигнет, и я все пойму.
— Что поймешь?
— Это уж наше с ней дело. Королева почем зря мигать не станет, верно? Так что, если она придет и подмигнет, я сразу соображу, что к чему.
Бред какой-то. И ни малейшей зацепки. Я пытался придумать, что бы еще такого сказать, как вдруг Шеймас резко придвинулся ко мне. Его глаза бешено сверкали. Как изморозь на солнце.
— Страшное дело, а? — сказал он. — Пытаюсь надыбать чашечку чая.
Я вздрогнул. Эти же самые слова он прокаркал из темного дверного проема тем утром, когда я посадил его в такси и отправил в «Гоупойнт». Казалось, мы на мгновение вернулись туда, попав в какую-то пространственно-временную петлю.
Потом я услышал, как Отто сказал:
— Раз плюнуть, дружище, я добуду тебе чайку.
Отто подмигнул мне. Вряд ли он ожидал, что Шеймас заметит это, но тот заметил — и окаменел. Затем в его лице что-то изменилось. Он переводил взгляд с меня на Отто с таким видом, будто заподозрил, что мы в сговоре. Вроде бы пустяк, понимаю, но я отчаянно жалел, что Отто сделал это.
— Нет, — сказал Шеймас. — Пусть он идет. А ты побудь тут со мной.
Я не возражал против роли посыльного.
— Какой тебе, Шеймас? С молоком? С сахаром?
— Молоко и три сахара. И чашечку для Отто, да? Он никогда меня не подводил. Заслужил чашку чая. Старый приятель… Да, и держи-ка. Мне больше ни к чему.
Он вручил мне какой-то цилиндрик, обернутый в грязный красно-белый клетчатый платок с бахромой — традиционный арабский шемаг.
— Сейчас не смотри, — сказал он. — Там все, что я знаю. Суй в карман, потом поглядишь.
Пререкаться я не стал — подчинился его указаниям и медленно зашагал обратно к командному пункту. Тем временем полицейские и Антония не сводили с меня глаз. Только сейчас я заметил в тени снайперов, нацеливших на Шеймаса скорострельные винтовки. По-моему, это уже перебор. Впрочем, нельзя же забывать и о королеве.
Я подошел к полицейскому «лендроверу» и остановился. Командующий, Антония и все прочие молча на меня уставились.
— Хочет чашечку чая, — сказал я.
Кто-то шумно стравил воздух сквозь зубы.
— Просит, чтобы три сахара, — виноватым тоном продолжал я.
— Это можно, — сказал командующий. Он зыркнул на подчиненных, и один из них тут же метнулся выполнять. — Мы тут, случается, проводим по нескольку дней, поэтому чайком запаслись. Как думаете, есть у него бомба?
— Трудно сказать, — признался я. — Отто считает, что нет. У него что-то торчит под шинелью, но что именно — не поймешь.
Я слышал голоса Шеймаса и Отто — они раздавались из индукционной петли, которая лежала позади «лендровера». Были здесь и видеокамеры. Значит, пока я был там, отсюда следили за каждым моим словом и жестом. Прибыл чай — два пластиковых стаканчика.