— Голодранец?
Сара стрельнула в Мо глазами, но он не внял предупреждению:
— Да и со слов Люсьена тоже. Он, короче, сказал, что вы неудачник.
— Мо с Люсьеном не ладят, — сказала Сара.
— Да?
— Люсьен уже достал его. Цепляется к тому, как Мо одевается, придирается к каждому слову. Только и делает, что наезжает по поводу и без.
Принесли еду — горячую, пахнущую изысканными приправами. Интересно, подумал я, не разводит ли меня эта парочка. Мо нравится вино. Мо не нравится Люсьен. Как обычно, я начал трапезу с доброго глотка вина и заметил, что Мо неукоснительно следует моему примеру.
— Ладно, налетай, — сказал я.
Мы дружно налетели и вскоре прикончили вторую бутылку. Позади нас, в служебной части ресторана, одна из тайских официанток наводила порядок в домике для духов. Она поправила искусственных птичек на веточках, зажгла погасшие свечи и поставила внутрь небольшую вазу с цветами. Мо это заинтересовало. Я рассказал, что многие тайцы держат такой домик у себя в саду и постоянно ухаживают за ним, чтобы добиться расположения его обитателей.
— Значит, в этом ресторане есть духи? — беззаботно спросил Мо.
— Да, есть несколько, — ответил я. — Причем один из них как раз у тебя за спиной.
Мо выронил вилку и оглянулся. Сара подняла на меня глаза и предостерегающе качнула головой.
— Ха! — рассмеялся Мо. — Ха-ха-ха!
— А ты знаешь, что означает татуировка на твоем предплечье? — спросил я Мо.
— Эта, что ли?
— Ага, эта.
— Не-а. Просто решил, что она классно смотрится.
— Это оберег.
Мо взглянул на татуировку так, будто кто-то наколол ее без его ведома. И тут вклинилась Сара. Похоже, она была не в восторге от того, как поворачивается наша беседа.
— Мама считает, что у тебя нечто вроде нервного срыва. От меня потребуют отчета.
— Что ж, как ты видишь, я вполне собранный, в высшей степени благополучный тип, готовый заказать еще одну бутылку вина. Разумеется, если вы, молодые люди, не против.
Мо тут же осушил свой бокал, а вслед за ним и Сара. Стоит только упомянуть о добавке вина, и они ведут себя, как будто у них дни рождения, притом что оба уже основательно окосели. К тому времени, как мы уговорили четвертую бутылку, Сара разбросала свое зеленое карри по всей скатерти.
Внезапно она отшвырнула вилку:
— Да ну нахрен, папа, мы просто уже сыты по горло этим сраным кондитером! Мы, блин, хотим перебраться к тебе. Правда, Мо?
Вот оно, значит, как. Понятное дело, я согласился. А затем этот обед, начавшийся так славно и плавно, ушел в крутое пике, потому что Сара выпалила:
— Мама говорит, ты завел себе любовницу.
Я молчал.
— Завел, да?
Мо, которого развезло меньше, чем Сару, уловил на моем лице раздражение. Кажется, ему стало немного не по себе.
— Ну так что? Завел?
— Нет, не завел. Все?
— Да подумаешь, папа! Или завел, или не завел — делов-то.
— Вопрос исчерпан?
— А что тут исчерпывать? В смысле, что тут такого! Я к тому, что зачем изворачиваться? Зачем что-то скрывать? Я к тому, что вот и славно, если завел, а не завел — так не завел; дело житейское, ясно? Я к тому, что кого это волнует? Я к тому, что я уже не маленькая и ты мог бы со мной поделиться, а не хочешь — так и не надо, мне пофигу, делишься ты со мной или нет!
Мо ткнул ее под столом, причем так, чтобы я это заметил.
Сара повернулась к Мо:
— Чё ты пинаешься? Это же мой долбаный папочка! Он всегда такой. Сплошные тайны на ровном месте. Что, скажешь, не так? Не так?
Я отбросил салфетку.
— Схожу в уборную, — сказал я.
На обратном пути я подошел к кассе, чтобы оплатить счет. Кредитка не прошла: я не успел погасить задолженность. Пришлось платить дебетовой (а всякий раз, как я это делал, я все глубже влезал в долги). Когда я вернулся к столику, оба молчали. Я объяснил, что мне пора на работу.
Когда мы вышли на улицу, они спросили, где тут ближайший паб. Я предложил кофе — это, по-моему, было бы уместнее, — но они явно были другого мнения, и я показал им «Французский дом» на Дин-стрит, где во время оно Дилан Томас лихо вставил средний палец в анус ручной обезьянке. Да, нехорошо вышло. Так или иначе, прежде чем мы расстались, Сара крепко обняла меня, а о нашей размолвке даже не вспомнила. Хоть и не без сомнений, но я выдал им ключ от своей квартиры и оставил их вихлять по Дин-стрит. Они сказали, что опасаются ехать домой за вещами.
И я пообещал им, что с Фэй все улажу.
Ну, можно сказать и так; в смысле, назвать этим словом крики и вопли Фэй, позвонившей мне тем же вечером. Насколько я понял, Сара и Мо возвратились домой без задних ног и принялись беззаботно собирать вещи, отпуская язвительные замечания насчет Люсьеновой стряпни. Началась перебранка. Хлопали двери. «Парфянские стрелы» разили как ядра.