— Из-за дочери и ее парня. Приехали на каникулы, поселились у моей жены, но не ужились.
— Как зовут твою дочь?
— Сара. Она и этот парень, которого она с собой притащила, довели до ручки сожителя моей бывшей жены.
— Бывшей жены. Сперва ты сказал просто «жены».
— Бывшей, да. Сожителя бывшей жены.
— Этого пирожочника?
— Ага, этого старого пирожопника. Они вместе учатся в Уорикском университете. А ты вроде уже говорила, в каком училась?
— Нет.
— Не говорила или не училась?
— Не училась.
— Правда? А я готов был поклясться, что да. Могла бы обвести меня вокруг пальца.
— На кой черт, интересно? — резко спросила она. А потом добавила уже мягче: — Нет, только «университет жизни».
— О, это заведение высшего класса. Уверен, ты была старательной ученицей.
Я взял неверный тон. Она сказала:
— Звучит самую малость высокомерно.
— Правда? Прости!
Я и впрямь сожалел. Чересчур увлекся, наблюдая за тем, как перемещаются тени на ее лице, высматривая неуловимые приметы одержимости, — вот и не заметил, как ляпнул что-то не то.
— Самую малость. Всю свою жизнь, снова и снова, я натыкаюсь на мужчин и женщин, которые глупее меня, зато далеко обогнали по части образования. Они щеголяют своими дипломами, словно клубным галстуком; сразу же видно, что ты единственный в компании, на ком его нет. Раньше мне это страшно мешало, а потом я обнаружила, что выучить их код, их язык проще простого.
— Вот и я говорю: ты ни в чем не уступаешь никому из моих знакомых.
— Назвать тебе несколько дисциплин, по которым я специализировалась? Ты даже не поверишь. Я магистр порочных наук. Как тебе это, Уильям? Защитила докторскую по зависимости и реабилитации. Училась среди альфонсов и прихлебателей, стриптизерш и содержанок…
— Тпру! Придержи коней! — Что-то пошло не так. Ведь это я искал способ отвратить ее от себя, а тут вдруг выясняется, что она очертя голову играет в ту же игру. — Что ты несешь, а?
— Я хочу, чтобы ты знал, откуда я взялась. Кто я такая.
«Я знаю, — подумал я. — Знаю о тебе все». Мне казалось, что я знаком с ней уже много лет. Как будто я проснулся посреди романа; внутри истории (или предыстории), которая пока открыта мне только отчасти. Словно я знал ее в прошлой жизни.
Но такие мысли опасны. Я уже занимаюсь тем, что вплетаю ее в свою судьбу. И это лишний раз доказывает: в Ясмин засел демон, который внушает мне, что я влюбляюсь в нее все сильнее, чего ни в коем случае нельзя допускать. Но в эту же самую минуту мой голос влюбленно шептал ей слова, которых я не желал ни произносить, ни слышать:
— Как странно. У меня такое чувство, будто мы знакомы уже давно.
Я едва не откусил себе язык, потому что именно это обычно говорят всевозможные разнесчастные влюбленные.
— Мы и впрямь давно знакомы.
Тут я очнулся:
— Что?
Она покачала головой:
— Я хотела сказать, что чувствую то же самое.
Но у меня осталось ощущение, что она пошла на попятный: как шахматист, который собрался было сделать ход, но потом решил еще раз хорошенько все обмозговать и убрал пальцы с фигуры. Мы обменялись самыми безмятежными из всех улыбок. Ее рука покоилась на столе, и мне хотелось дотянуться до нее, легонько провести пальцем по жилке на ее запястье. Несомненно, я мог бы решительно взять ее за руку. А вместо этого отдернул свою — возможно, чересчур поспешно.
Как и большинство мужчин, я немало флиртовал в своей жизни: искусно и неуклюже, изысканно и нелепо. Но никогда еще не испытывал такой устрашающей, навязчивой тяги погладить жилку на внутренней стороне женского запястья. Это доказывало, что я еще не превратился в бесчувственного чурбана. А кроме того, совсем потерял голову.
Принесли еду. Я заказал еще одну бутылку вина. Ясно было, что я выпью ее в один присест. Возможно, таким образом я надеялся споить беса, чтобы тот стал сонным и вялым. Я обновил вино в ее бокале и сказал:
— Знаешь, кое-кто из мужчин в этом баре с тебя глаз не сводит.
— Хочешь сказать, в этом баре есть кто-то еще?
Это меня рассмешило. Мы падали в штольню, в кроличью нору, и опять события развивались гораздо быстрее, чем я предполагал. Я хотел сказать ей: бесполезно, мол, в тебе сидит бес, я вижу тебя насквозь и все это до добра не доведет. Я даже хотел заговорить прямо с самим бесом, как бы сквозь нее. Но вместо этого спросил:
— Как тебе устрицы?
— Отличные! Вот, попробуй. — Она сунула внутренности ракушки мне в рот. — А почему ты женился? По любви?
— Частично. Еще, пожалуй, нуждался в убежище. Первые несколько лет после колледжа я был словно помешанный. Как будто выжил после какой-то катастрофы, понимаешь? Вот и женился, не приходя в сознание.