Может быть, я обошелся с Мэнди трусливо, но зато не эгоистично. Я пытался ее спасти. Я знал, что только мой договор, моя сделка, моя подмена может уберечь ее от участи, которая постигла остальных четырех девушек. Я по-прежнему страстно любил ее, но не хотел стать орудием ее уничтожения.
И все же мне не удалось одурачить беса. Одно дело — понять, что он хлопнул крыльями и улетел, и совсем другое — самому уйти прежде, чем он с тобой завяжет. Этот конкретный бес последовал за мной в Лондон и мучил меня целых три года, пока ему не надоело. Я страдал по Мэнди. Я рыдал. Я пытался разрушить свою жизнь выпивкой, наркотиками и беспутством. Но все эти три года я просыпался и засыпал, думая о Мэнди, — кто бы ни был рядом со мной и какая бы отрава ни циркулировала в моей крови.
Я терзался тысячу ночей. Мой бес гарцевал на мне и жег меня пламенем. Старый Лондон — отличное место для того, чтобы сгореть. Там всегда найдется зажигательная компания.
Когда бес наконец отстал от меня, я поклялся, что больше никогда не подпущу его. Чтобы держать его на расстоянии, я разработал нечто вроде ментальной йоги. Систему дисциплинированного мышления и бдительности. И она не подвела! Правда, обнаружился у нее и побочный эффект: я узрел изнанку мира, увидел бесовские силы во всей их красе; мне открылось, что они вездесущи и, как луна на приливы, влияют на каждую человеческую жизнь в столице и ее окрестностях.
Оказалось, что на наших шеях сидят тысячи бесов всех видов и мастей. Тьма-тьмущая демонов, злокозненных и добронравных, роящихся и одиночек; одни из них в восторге от нас, другим на нас наплевать. И никто их не видит, за исключением посвященных.
Правда о бесах потрясает тех, для кого они невидимы. Но если вы однажды заметили их, то это уже навсегда. Мысль о том, что они вечно где-то рядом, со временем могла бы стать привычной и обыденной, если бы не постоянная дисциплина, необходимая, чтобы удержать их от атаки.
Я был настороже каждый день и каждый час.
Когда я встретил Фэй, она мне очень понравилась — и я был уверен, что не полюблю ее. Никаких тебе криков и драк, кусания и царапанья, плача и стенаний. Я видел, что она может стать верной подругой и, если Бог даст нам детей, хорошей матерью. Но ни с ней, ни со мной тому бесу ничего не светило.
Бесы хитроумны. Они входят в нашу жизнь как бы ненароком и остаются в ней до тех пор, пока мы их устраиваем, пока кормим их своими эмоциями. Это может длиться лишь несколько секунд, а может тянуться годами. Знающие люди могут поведать немало удивительного о том, как вмешательство бесов оборачивалось во благо или во зло. Я как-то встречал человека, утверждавшего, будто Христа вдохновлял именно демон, который вселился в Него в юности и покинул на кресте. Такие истории не повторяются.
Но с того дня, когда я увидел, как бес вселился в Дика Феллоуза, чтобы заключить со мной сделку на сумрачном чердаке Фрайарзфилд-Лоджа, мир для меня навсегда изменился. Посвященных очень мало. Тех, с кем можно поговорить об этом, единицы. Конечно, был Фрейзер. И еще пара специалистов, которых мне удалось найти за долгие годы поисков. Большинство же оказывалось если не шарлатанами, то какими-нибудь эксцентричными чудиками, а то и вовсе помешанными. Бывало и так, что я натыкался на осведомленных людей совершенно случайно. Отличный пример — старый служака Шеймас (хотя навряд ли он старше меня). Правда, он не понимал, что видел, и безжалостные бесы ели его поедом. Я мог бы ему помочь. Я обязан был это сделать.
А теперь вот Ясмин; она вся увешана бесами, но не подозревает об этом. Они снуют вокруг нее, влетая и вылетая, точно стая темных птиц в кроне дерева.
Чего я в жизни не ожидал и не хотел, так это новой встречи с Фрейзером. Всегда считал его главным виновником своих страданий по Мэнди. Да, я сам написал тот поддельный манускрипт, благодаря которому был вызван бес, но ведь первый ритуал провел именно Фрейзер, и это он развесил снимки Мэнди и четырех других девушек вокруг козлиной головы.
Молодые люди помешаны на том, чтобы казаться невозмутимыми, и не зря же во все времена так часто звучит совет — если любишь кого-то, не души его в объятиях. Я неистово любил Мэнди, но так и не сказал ей об этом. Ближе всего к серьезному объяснению мы были в ту пьяную ночь среди туманных долин Йоркшира. Но я проиграл. А в итоге принес себя в жертву, чтобы защитить ее. Разве это не говорит о любви, истинной любви?