— Хочешь, чтобы я осталась? — спросила она.
— Еще бы.
Она сняла пальто и бросила его на стул. Стянув с меня ботинки, она расстегнула на мне рубашку, затем, поочередно подняв мои руки, стащила ее с меня. После чего расстегнула мой ремень. Я попытался сделать то же самое с ее ремнем. Получилось как-то непристойно.
— Нет, — сказала она. — Не сейчас.
Это меня немного протрезвило. Совершенно верно: когда я в таком виде, секс — последнее, что мне нужно. Я выпрямился и уставился на свое отражение в зеркале. И что же мне тут, в спальне, делать? Сна не было ни в одном глазу. Я встал и легонько отстранил Ясмин.
— Ты куда?
Я прошел в свой домашний кабинет и достал из тайника тетрадь Шеймаса. Мне нужно было убедиться, что она там, что никто ее не похитил. Шеймас доверил ее мне. А сейчас я был так пьян и растерян, что на какую-то минуту даже вообразил, будто он написал это лично для меня.
ГЛАВА 29
Я, Шеймас Тодд, весь как есть простой солдат королевы, а это мое завещание и свидетельство очевидца. Про «завещание» небось курам на смех, так что пускай одно «свидетельство очевидца» остается. Но уж зато честно, по правде, ничего, кроме правды, и только то, что я видел своими глазами. Если я чего сам не видел, а только подумал или слышал от солдат или от кого другого, я такое выкидывал. Кругом и без того все байки травят, не хватало еще и мне туда же.
Я отслужил двадцать два года. Родился в 1955-м, призвался в восемнадцать. В последнее время мне пришлось туго, но я не жалуюсь, сам виноват: после отставки мне выдали несколько тысяч фунтов, а я не сумел распорядиться ими по-умному. Сам напортачил, винить тут некого, не подумайте, что я нюни распускаю. В жизни не распускал.
Не буду особо распространяться о том, как жил до армии. В основном ничего хорошего. Отца я не знал, а матушка моя, земля ей пухом, была малость того. Я имею право так говорить, потому что она моя мамка, но если такое скажет другой солдат, я ему хребет сломаю. Еще до призыва, бывало, всякие брехуны на мамку наговаривали, и уж им от меня не поздоровилось. Про отца я знаю одно: он был солдатом. Не знаю, какого полка. Сам я попал в армию из-за брехуна, который болтал, будто мой отец не солдат, а рота солдат. С ним я тоже разобрался, но меня привлекли по закону. Как-то раз мой инспектор по надзору упомянул про армию. Я тут же метнулся на призывной пункт, что на Халфорд-стрит, и армия освободила меня, уладив дело с инспектором.
Хоть мамка в 1988-м напилась, упала и померла, я все еще не потерплю, чтоб о ней трепали языком. Я тогда служил в Белфасте, и меня отпустили домой на похороны. У меня где-то есть сестра, но она вообще глазу не кажет. Поговаривали о сводном брате, но если такой и есть, я его ни разу не видел. Моя семья — это армия, так что после кремации любимой матушки я вернулся в строй и подписался на очередные семь лет.
Я начинал рядовым Стаффордширского полка и дослужился до старшего сержанта. Три срока службы в Северной Ирландии, в том числе высадка на Фолкленды на смену потерпевшим в боях. Так что к 91-му, когда началась война в Персидском заливе, я стал закаленным бойцом. А почти все мои хлопцы были салагами лет восемнадцати — двадцати одного. Я был им большим и грозным Папаней и за каждым приглядывал. Обо мне говорили, что я строгий, но справедливый. А чего вы хотели? Я всегда начеку. Я заботился о своих парнях. И они это понимали. Я говорил им: мол, преданность и чувство юмора — вот все, чего я от вас требую, но на чувство юмора можете забить, и они всегда смеялись. Что тут смешного? Так или иначе, под вражеским огнем не до смеху.
Однажды на боевом дежурстве в бандитской Южной Арме один солдат отвлек меня анекдотом про трех монашек, которые пошли по грибы, и мне отстрелили фалангу пальца. Того самого, на который надевают обручальное кольцо. Мне еще повезло, что снайпер ИРА такой мазила. А на Фолклендах я сломал ногу. Но это случилось, когда мы играли в футбол, уже после того, как отвоевали острова у аргентишек. Поскользнулся на овечьем дерьме. Вот и весь ущерб, учитывая мой богатый боевой опыт.
Война в Заливе для меня была очередным походом, и только. Правда, на этот раз пришлось приглядывать за новобранцами и уверять их, что все в порядке вещей. Война — в порядке вещей, вот оно как.
Так оно и есть, дело как дело. Не зря же платят жалованье. И ты не спрашиваешь: а что мы забыли в этом заливе? Что мы забыли в Ирландии? Что мы забыли на каких-то захолустных, засранных овцами островах в Южной Атлантике? С королевой не спорят. Стройся. Выдвигайся. Продвигайся.
В январе 91-го меня откомандировали в пустыню в числе многонациональных сил, призванных выдворить из Кувейта иракские войска Саддама Хусейна. Саддам предрекал, что грядет «мать всех войн», которая ужаснет весь мир. Но вышло совсем по-другому.