— Но тебе был приятен его поцелуй.
— Если бы это было так, разве я остановила бы его? — отозвалась Брижит. — Я сказала только, что рада происшедшему. Видишь ли, это кое в чем меня убедило.
— В чем же?
Брижит опустила глаза и прошептала едва слышным голосом:
— Его поцелуй меня не тронул.
Эта фраза рассказала Роланду больше, чем могли бы объяснить тысячи слов. Он все сразу понял. Только его ласки способны доставлять ей удовольствие. Искусный соблазнитель, каковым слыл Роджер, ничего не добился от его Брижит. Возможно, и ни один мужчина на свете, кроме него, Роланда, не сможет вызвать в ней таких чувств. И то, что она это признала…
Он медленно приблизился к подруге, заключил ее лицо в чашу своих ладоней и нежно отпил из этой чаши. И тут же ее колени ослабели, где-то в ее недрах что-то перевернулось, а все тело затрепетало. И когда он поднял ей на руки и понес на кровать, она не сопротивлялась. Их сердца стучали в одном ритме, их желания были едины.
Брижит хотела этого мужчину. Он нетерпеливо разрывал ее платье, а она могла думать только о том, как страстно его желает. Прекрасный, сильный и нежный человек… Это был единственный мужчина, которого она хотела бы обнимать, ласкать и чувствовать. И когда, двигаясь с нею в едином ритме, он вел ее к восхитительной вершине, ей вдруг стало любопытно, уж не влюбилась ли она в Роланда из Монтвилля.
Глава 28
В холодные зимние дни солнце редко радовало жителей северной Франции, но на сей раз выдалось ясное морозное утро. После завтрака Роланд отправился во внутренний двор для разминки и упражнений, а Брижит пошла разыскивать Году и застала служанку за свежеванием кролика в углу поварни.
— Хочу обратиться к тебе за помощью, Года, если не возражаешь, — начала Брижит, присаживаясь на скамью возле девушки. — Роланд настаивает, чтобы я сшила себе платье. Но я боюсь, что не смогу сама как следует раскроить материю.
— С радостью помогу вам, госпожа, как только закончу с этим. — Года кивнула на тушку кролика. — Это поручение Гедды, и я не могу отойти, пока все не сделаю.
Прозвучавшее имя хозяйки Монтвилля растревожило давнее любопытство Брижит.
— Правда ли, что Гедда так сильно ненавидит Роланда? Он сам говорил мне, но в это трудно поверить.
— О, будьте уверены. Так было всегда. Сэру Роланду несладко приходилось. Как вспомнишь, что он вынес еще ребенком, просто хочется плакать.
— Расскажи мне о его детстве. Ты ведь знала его в то время?
— Я была еще слишком мала, чтобы служить в имении, но моя мать работала здесь. Ох, что за рассказы она приносила домой, в деревню. Тогда я даже считала, что все это она нарочно придумывает, чтобы запугать меня и заставить слушаться. А когда я стала взрослой и узнала, что это чистая правда, то просто содрогнулась.
— О чем же она рассказывала?
— О том, как мачеха обращалась с бедным малышом, — ответила Года, но тут же замолчала, отбросила в сторону снятую шкурку и протянула руку за разделочным ножом.
— Ну? — нетерпеливо сказала Брижит. — Не останавливайся, рассказывай дальше.
Прежде чем продолжить, Года тревожно оглянулась вокруг:
— Гедда ужасно била приемыша по любому поводу, совсем не опасаясь господина Лютора. Илзе и Бренда вели себя точно так же, как мать, если не хуже. Однажды Бренду застали, когда она избивала мальчика плетью, а он уже был весь в крови и без сознания. Но она все не останавливалась и в исступлении продолжала стегать его.
— За что? — воскликнула Брижит.
— Он осмелился назвать ее сестрицей.
— Господи Боже!
Года понимающе улыбнулась:
— Да, пожалуй, кроме побоев и колотушек, сэр Роланд ничего и не видел в детстве. Потом, конечно, мальчик подрос и стал достаточно сильным, чтобы защищаться от дам, но тут за него взялся отец. А мой господин — самый суровый учитель, какого только можно себе представить. Если Роланду не удавалось достаточно быстро усвоить урок, Лютор не давал ему спуску, и за каждый промах сын получал страшные удары. И потом, здесь всегда было достаточно соседских недорослей, более взрослых и более сильных, от которых молодому господину также приходилось защищаться без чьей-либо помощи.
Брижит погрузилась в молчание, наблюдая за работой Годы. Она думала об ужасной жизни Роланда, и ее сердце наполнялось жалостью и состраданием к маленькому мальчугану, с которым так жестоко обращались. Теперь, когда она знала, что ему пришлось пережить в юности, скупая нежность Роланда стала ей еще дороже. Удивительно, как в нем вообще сохранились хоть какие-то добрые чувства.
Через некоторое время Брижит повела Году кроить новое платье. Она так погрузилась в свои мысли, что не заметила, как они дошли до ступеней лестницы. Но резкий скрипучий голос ворвался в ее сознание и заставил их остановиться:
— Куда это ты собираешься улизнуть? Года испуганно взглянула на Брижит. Тяжелыми шагами к девушкам направлялась сама хозяйка Монтвилля. За нею шли Амелия и Илзе со своей служанкой.
— Ну? — приблизившись, переспросила Гедда. Уперев руки в костлявые бедра, она недобрым взглядом сверлила Году. — Отвечай же мне, девчонка!
Бедняжка побледнела, прекрасно понимая, что последствия такого внимания к ее персоне будут самыми плачевными:
— Да я… Я только…
Она так и не смогла объясниться. А Брижит, видя, до какой степени запугана ее приятельница, почувствовала, что закипает от ярости.
— Года провожала меня до комнаты моего господина, — резко, не скрывая своей неприязни к этой женщине, заявила Брижит.
— Это еще зачем? Пусть Роланд оставит в покое моих девиц и управляется со своей.
Эти слова задели Брижит за живое, а услышав из-за спины Гедды издевательское хихиканье ее свиты, девушка пришла в такую ярость, что лишь огромным усилием воли смогла взять себя в руки.
— Сэр Роланд не нуждается в услугах Годы. Я сама попросила ее мне помочь, — спокойно ответила она, но именно этого спокойствия не могла перенести Гедда. Ее реакция оказалась неожиданно бурной, она вскричала:
— Ах ты дрянь такая! Да как ты только посмела?!
— Мадам, не надо разоряться так, словно совершено преступление, — резко оборвала ее Брижит. — Я всего лишь попросила Году уделить мне пару минут своего времени. Она уже закончила выполнять ваше поручение, так что я даже не оторвала ее от обязанностей.
— Молчать! — взревела Гедда. — Обязанности моей служанки никогда не закончатся. Ее время ей не принадлежит! Она служит мне и тем, кому я прикажу, но, уж конечно, не бастардовой шлюхе!
Брижит задохнулась от гнева. Она чувствовала себя так, словно Гедда ее ударила. Смешки остальных женщин громко зазвенели в ушах, и девушка увидела, как они наслаждаются этой сценой.
— Года! — крикнула хозяйка. — Отправляйся работать. Я расправлюсь с тобой позже.
Со слезами на глазах служанка поспешила прочь. Брижит поглядела ей вслед, сожалея, что теперь по ее вине девушку накажут. Однако что же такого ужасного она сделала? Ясно, что Гедда лишь искала повода, чтобы дать волю своей жестокости.
— А ты! — снова повернулась она к Брижит. — Убирайся прочь из этого зала. Я вынуждена терпеть твое присутствие, когда бастард находится поблизости, но не теперь!
Брижит горделиво выпрямила спину, едва преодолев желание ударить старую ведьму, и величаво произнесла:
— Мадам, у вас манеры коровы. — В ответ на это Гедда начала шипеть, брызгая слюной, но девушка холодно добавила:
— И те, кто называет вас дамой, просто шутят над вами!
С этими словами Брижит повернулась к ней спиной, но не успела она поставить ногу на первую ступеньку, как костлявая рука ударила ее в плечо с такой силой, что девушка развернулась. Тут же последовала звонкая оплеуха, и голова ее откинулась в сторону. От шлепка жесткой ладони щека сразу же загорелась, но Брижит не дрогнула. Она стояла на месте и испепеляла старуху яростным взглядом.