Но вместо того чтобы совершить на глазах у всех столь шокирующий поступок, он протянул ей руку и подождал, пока она не взяла его под локоть: теперь они могли спокойно уйти.
Ускользнуть отсюда. Какое же это было неожиданно свалившееся на него с неба счастье!
Они медленно направились к выходу. Спиной он чувствовал, как на них устремились взгляды всех дам, которых он так удачно оставил позади. Лашем скосил глаз на свою спутницу, но из-за ее широкой шляпки не мог разглядеть ее лица. У него промелькнула мысль о том, какое счастье, что мужчины не носят таких шляп, иначе он вообще ничего бы не видел.
Хотя тогда он не видел бы и льстецов, низко склонявшихся в поклоне, и перешептывающихся за его спиной, не видел бы изменяющихся при его появлении лиц. И все из-за его титула!
А не стоит ли ему в таком случае носить шляпку?!
Пока они шли к выходу, его рука была напряжена, и он сам был весь напряжен. То, что Маргарет сперва воспринимала как шутку, теперь приобрело более глубокий смысл. Заметив неловкость и смущение герцога, она смутно догадывалась о причине такого поведения, втайне надеясь, что причина — в ней.
— Я не ошиблась, вам ведь хотелось уйти, не так ли? — тихо спросила Маргарет. Ей вдруг стало страшно: а что, если она ошиблась? Лишь бы он ответил «да», в противном случае она попала бы в разряд женщин, имеющих склонность решать за других, таких еще иногда называли деловыми.
Заниматься делами ей нравилось, но на сегодня с нее было достаточно: она договорилась о сроке сдачи очередного продолжения романа, а также о некоторой сумме денег, которую она жертвовала бедным женщинам, нуждавшимся в помощи. Впрочем, Маргарет не знала, есть ли предел ее занятости, хотелось бы, чтобы он был, и тогда, возможно, завтра дел у нее будет поменьше.
Хотя на такую поблажку самой себе не приходилось рассчитывать.
— Да, благодарю вас. Вы пришли ко мне на помощь, словно святой Георгий, — отозвался Лашем, причем в его голосе звучала искренняя благодарность.
У Маргарет камень упал с души — значит, она не ошиблась.
— Вот и славно. Я ведь не очень хорошо вас знаю. Может быть, вам нравится быть центром внимания, я бы даже сказала — обожания. Только… — она сильнее оперлась на его руку, очень мускулистую, как она невольно заметила, — судя по тому, что вы говорили вчера, вам хочется, чтобы на вас обращали как можно меньше внимания.
Лашем распахнул перед ней двери, и они вышли на улицу. Здесь он опять взял ее под руку.
— Неужели я так и сказал: «как можно меньше внимания»? Хотя вы правы. Это желание точно входит в пятерку моих самых заветных.
— А какие же остальные четыре? — кокетливо спросила Маргарет. Он ей нравился, он был красив, и она не видела ничего плохого в небольшом флирте, даже если тот, с кем она собиралась флиртовать, был самым скучным герцогом из всех, с которыми она когда-либо встречалась.
Хотя если не считать его, она была знакома всего лишь с одним — с мужем своей сестры, так что сравнивать ей было почти не с кем.
Возможно, он был самым занудливым герцогом, но вместе с тем он был, не в обиду ее зятю, и самым красивым герцогом из ее знакомых.
— Спеть что-нибудь при людях, выпить какое-нибудь посредственное вино, рассказать анекдот, и чтобы при этом никто не рассмеялся, — бросив на нее быстрый взгляд, начал перечислять Лашем и насмешливо прибавил: — Надеть одну из ваших шляпок.
Затем уже совершенно другим, серьезным тоном продолжил:
— Нет-нет, я вовсе не хочу сказать, что ваша шляпка некрасива, напротив, она самая прелестная из всех, которые я когда-либо видел… только я не смог бы… то есть я не могу…
Он смешался. Маргарет стало его жалко и вместе с тем смешно, она даже тихо рассмеялась.
— Ваша светлость, я вас очень хорошо понимаю. Моя шляпка очень мне к лицу, но вам она совершенно не пойдет. Хорошо, я буду иметь это в виду, прежде чем осмелюсь попросить вас надеть одно из моих платьев.
И вдруг Маргарет поняла, что заливается краской от смущения. Если он наденет ее платье, в чем останется она сама? Потом промелькнула другая мысль: чтобы надеть ее платье, ему придется раздеться, то есть он будет голым. Она уже представляла его в таком виде. По ее мнению Лашем ни в чем не уступал обнаженным античным статуям в галерее. Маргарет смутилась еще сильнее и покраснела.
— Благодарю вас.
Ее волновал его бархатный голос, в нем было слишком много низких тонов, от которых по ее спине пробегала сладкая дрожь.