– Я? В таком платье?
На его лице появилась добродушная усмешка.
– Ты можешь его снять, если хочешь. В самом деле, по-моему, это прекрасная мысль.
– Но как мы будем танцевать без музыки?
– Мы притворимся; я заметил, что в вашей семье это хорошо умеют делать. Не думаю, что тебе потребуется много сил, чтобы включить воображение.
– Я не смогу...
– Еще как сможешь. Просто притворись. Представь, что ты на балу. На тебе платье, которое прекрасно подходит к твоим туфелькам; нас окружает нежная музыка, неровный свет свечей, блеск драгоценностей...
Харриет улыбнулась и прикрыла глаза.
– М-м... Большой оркестр. И еще на балу должен обязательно присутствовать принц.
Чейз улыбнулся:
– Как пожелаете, миледи. – С этими словами он крепче обнял ее за талию. – Могу я пригласить вас на танец?
Харриет поднесла к лицу ладонь и пробежалась глазами по воображаемой бальной карточке.
– Дайте подумать. Я танцевала кадриль с герцогом Девонширским и контрданс с принцем-регентом. Полагаю, что последний танец могу отдать вам...
Чейз крепко прижал девушку к себе.
– Это вальс, и он уже начинается...
На щеках Харриет появился очаровательный румянец.
– Я... я не умею его танцевать.
– Тогда мне придется тебя научить.
Ее глаза загорелись.
– А ты можешь? Я видела, как танцуют вальс на балу в Харроугейте. Это было так элегантно.
– Верно. А сейчас положи одну руку мне на плечо, а другой сожми мою левую ладонь. Вот, молодец. Теперь расслабься и просто следуй за мной. – Чейз начал напевать мелодию вальса и одновременно двигаться в такт.
Харриет легко следовала за его движениями, неся свое тело с природной грацией; у нее это так хорошо получалось, что Чейз решил ускорить шаг. Она не отставала, и они вальсировали все быстрее. Юбка Харриет широко развевалась, обнажая серебряные лодочки, которые, словно капельки блестящей росы, сверкали на фоне потертого старого ковра.
– Как замечательно! – воскликнула Харриет и радостно засмеялась, не переставая кружиться по комнате. – Это намного веселее, чем я думала.
– Харри! – раздался в холле чей-то громкий голос. – Ты готова?
Девушка резко остановилась.
– О Господи, это Стивен! Он уже здесь, а я еще даже ботинки не надела! – Она вихрем сорвалась с места и, присев на край кровати, быстро сняла туфли, а затем натянула на ноги толстые шерстяные чулки.
Чейз смотрел на нее, и вдруг странное чувство утраты охватило его. Из всех женщин, которых он когда-либо знал, еще ни одной не удалось возбудить в нем такой интерес к себе, как этой худенькой, стройной красавице, сидевшей на краю кровати.
– Ладно, я пойду к кухарке за корзиной. – Он тяжело вздохнул.
– Да, пожалуйста, и поскорей! Заодно скажи Стивену, что я сейчас спущусь.
– Непременно! – Усмехнувшись, Чейз направился к выходу.
– Капитан!
– Да?
– Спасибо.
Обернувшись, Чейз увидел на губах Харриет легкую улыбку: держа в руках бальные туфельки, она с сожалением смотрела на них, словно прощаясь.
– Я и мои туфли очень благодарны тебе. Сент-Джон попробовал представить себе хоть одну женщину из своего окружения, которая искренне радовалась бы такому пустяку, как танец в пустой комнате, без музыки, свечей и шампанского или других мужских уловок, столь ценимых светскими дамами, но у него из этого ничего не получилось.
Встав с кровати, Харриет подошла к платяному шкафу и поставила обратно на полку серебряные туфельки. В ее глазах светилось откровенное торжество.
– Теперь никто не посмеет сказать, что я их ни разу не надевала.
– Верно, никто. – Не найдя больше слов, Чейз покинул комнату.
Чем же так поразила его воображение эта Харриет Уорд? Этого Чейз никак не мог взять в толк, но, черт возьми, он во что бы то ни стало намеревался разгадать эту загадку.
Глава 16
Нет, мне трески не надо. После нее всегда снятся жуткие кошмары. В последний раз, когда я ее съел, мне приснилось, что моя теща приехала к нам с визитом, упала на парадной лестнице и повредила бедро, да так и осталась у нас жить.
– Харриет? – послышался в дверях спальни ласковый голос Эльвиры.
Девушка повернулась на другой бок и, свернувшись калачиком, еще глубже зарылась в теплые одеяла.
– Да, что случилось?
– Пора вставать, дорогая.
Харриет открыла глаза и оглядела комнату. Казалось, все оставалось прежним... и в то же время что-то изменилось. Виновато было некое чудо, которое потрясло ее до глубины души. Каждый раз, когда Харриет закрывала глаза, она видела себя в сверкающих туфельках танцующей в объятиях «капитана», и эта картина повторялась снова и снова, словно она никак не могла насытиться незабываемыми ощущениями.
Закрыв глаза, она стала вспоминать прикосновения его рук, теплое дыхание на своем виске, низкий волнующий голос...
– Дорогая? Что-то я не слышу, чтобы ты вставала.
– Ничего, я уже проснулась, – нехотя ответила Харриет, слегка поерзав в постели, чтобы мать услышала скрип пружин.
– Тогда я пошла помогать Джейн накрывать стол к завтраку.
– Да-да, я спущусь вниз, как только оденусь.
Через минуту Харриет услышала, как шаги матери затихли в коридоре, и, повернувшись на спину, стараясь не пускать под одеяло холодный утренний воздух, вновь вернулась мыслями к «капитану». Что же такого замечательного было в этом человеке? Ну во-первых, она в жизни не видела никого красивее – чего стоило одно лишь сочетание черных волос с пронзительно-голубыми глазами, которые сразу привлекали внимание; а если к этому прибавить чувственную улыбку, от которой Харриет бросало в жар, идеально очерченный рот, словно специально созданный для поцелуев, прекрасное чувство юмора и, как позже она определила для себя, душевное благородство, которое он старательно скрывал, лучше мужчину было просто не сыскать.
Однако помимо перечисленных качеств от взгляда Харриет не мог ускользнуть и ряд других его достоинств – широкие плечи, узкая талия и крепкие ягодицы, хотя, конечно, она специально никогда не рассматривала его со спины. И вообще, если бы не постоянные разговоры сестер о необыкновенном красавце «капитане», она, возможно, просто бы его не заметила. Каждый день Офелия и София наблюдали за ним, делились впечатлениями и спорили, какая из его черт должна нравиться женщинам больше всего. София была без ума от его голубых глаз, которые обрамляли густые, черные и очень длинные ресницы. Офелию же больше впечатляли мускулы капитана, которые четко вырисовывались под рубашкой, когда он работал. В одном обе сестры единодушно сходились: «капитан» обладал бесподобным, божественно красивым задом.
Про себя Харриет не могла с ними не согласиться. Тыл «Фрекенхема» действительно производил сильное впечатление, особенно на фоне тощих ягодиц их младшего брата, Стивена. Девушка улыбнулась. Определенно в полевых работах существовали свои преимущества, в основном потому, что она спокойно подолгу могла наблюдать за интересующими ее личностями, которые и не подозревали об этом.
Впрочем, она не собиралась терять время в мечтах о человеке, который рано или поздно покинет их дом. Правда, ее отец считал иначе: он часто говорил, что основная цель человека – с радостью прожить отведенное Богом время, не думая о завтрашнем дне. Однако из-за своей любви к красивой жизни, которую он не мог себе позволить, отец после смерти оставил семье одни долги, из чего Харриет сделала один очень важный вывод – чтобы наслаждаться завтрашним днем, нужно хорошенько позаботиться о настоящем.
Она с нежностью подумала о своих братьях и сестрах: у Стивена от тяжелой работы руки покрылись жесткими мозолями; София и Офелия с утра до ночи трудились в поле и хлопотали по дому; Деррику из-за наступивших трудностей пришлось забыть о поступлении в Итон, а Эльвира постоянно волновалась за всех, хотя и пыталась всячески это скрывать.