Времени на все у нее ушло в два раза больше, поэтому она буквально скатилась вниз по лестнице и застыла, столкнувшись с лакеем, который держал в руках поднос.
– Сэр?
– Мы будем завтракать? – едва переводя дыхание, спросила она.
– Если вы пройдете со мной, сэр.
Лакей с достоинством, не спеша двинулся вперед, Стефани засеменила следом за ним. По залу плыл чудный аромат, от которого у нее закружилась голова, – запах мяса, жареных тостов с коричневой корочкой, специй и сливок. А еще аромат свежезаваренного чая и еще множество других манящих флюидов. Стефани обожала завтракать. Особенно в воскресенье, когда мисс Динглби давала небольшую поблажку и разрешала позже приступить к занятиям, она просиживала за столом по часу, набивая желудок, отправляя в рот большие куски, сдобренные жирным соусом. И все это запивала чаем, не ограничиваясь одной чашкой. А под конец по настоянию гувернантки нужно было обязательно съесть немалую дольку грейпфрута.
После такого завтрака ее желудок издавал протяжные, неприличные звуки, громко возвещая о насыщении.
Лакей свернул налево, и Стефани проследовала за ним в элегантную утреннюю столовую, одна стена которой состояла из стеклянных дверей, отчего комната была залита светом, насколько позволяла погода и окружающие дома. Но сейчас Стефани мало интересовали пасмурное утро за окном и вид, открывавшийся на сад сэра Джона. Глаза девушки были прикованы к огромному подносу по правую руку от нее, уставленному едой и, судя по запахам, сулящему приятные ощущения. Стефани подалась вперед и первым делом схватила тарелку.
Сзади раздался громкий голос сэра Джона:
– Доброе утро, мистер Томас. Наконец-то, – последние слова резанули слух.
– Доброе утро, сэр Джон. Немного пасмурно, не находите?
– Мой милый юноша, – сказал сэр Джон тоном, который явно не соответствовал истинному значению слова «милый», – что это вы делаете?
– Собираюсь позавтракать, конечно, – заявила Стефани, положив яйцо в пашотницу, и склонилась над столом, выбирая между колбаской и почками. – Завтрак – самый важный прием пищи в течение дня, как утверждает этот американец… правда, я забыл его имя. Он как-то связан с электричеством.
– Безусловно, – сухо, слишком сухо сказал сэр Джон. – Но, к сожалению, вам придется обойтись без – завтрака.
– Пропустить завтрак? Но почему?
– Потому что ровно через четыре минуты мы выходим из дома и отправляемся в контору, мистер Томас.
Послышался негромкий смех.
С тарелкой в руках, открыв рот и намереваясь возразить, Стефани оторвала взгляд от подноса и вдруг осознала, что в комнате есть кто-то еще. Во главе стола сидел седовласый сэр Джон с багровым лицом. По правую руку от него расположилась леди Шарлотта, изящная, словно пастушка со средневековой пастели.
И, конечно, маркиз Хэтерфилд.
Он сидел по левую руку от сэра Джона, повернувшись спиной к столу. На нем был светло-серый костюм из тонкой шерсти, который плотно облегал его широкие плечи. Он повернул голову и посмотрел на нее. От смущения взгляд Стефани скользнул по гладко выбритой коже шеи и щек, но остановился, так и не добравшись до насмешливых голубых глаз. Он был таким восхитительно свежим, что его хотелось съесть, попробовать на вкус каждый дюйм этого идеально сложенного мускулистого тела, правда, в горле у него что-то булькало, словно он пытался справиться с чем-то, что стремилось вырваться наружу.
И это что-то весьма напоминало приступ смеха, который он сдерживал изо всех сил.
– Прошу прощения, ваша светлость, – сказала Стефани, – вы что-то хотели сказать?
Он слегка коснулся пальцами губ.
– Бенджамин Франклин.
– Бенджамин Франклин?
– Американец, о котором вы говорили. С электриче-ством.
– Ну да, конечно. Спасибо, – сказала Стефани и, опустившись на стул, жестом подозвала лакея, чтобы он налил ей чаю. – Обещаю, сэр Джон, это займет не более десяти минут. Спасибо, любезный, – последние слова были обращены к лакею, который с мрачной величавостью поставил перед ней чайник. Она наполнила до краев большую чашку и с удовольствием вдохнула аромат. – Вы не могли бы подать горячие тосты? Эти уже остыли.
И снова сдавленный смех.
Склонившись над чашкой, Стефани подняла глаза и посмотрела на леди Шарлотту. Вчера ей пришлось целый день терпеть вызывающее хихиканье этой леди, ее высокомерные усмешки и тому подобное. Но всякому терпению приходит конец.