А после, спустя некоторое время ощутила себя мужчиной, который ей (т. е. фигуре мамы) очень нужен…
Да, подобного я ещё не испытывала!
А, да, еще вспомнила, что во время первой перестановки, глядя на фигуру, изображавшую в перестановках «моего»(т. е. той фигуры, которую играла я) отца, действительно увидела своего папу.
Да, вчерашняя перестановка была действительно волшебной – особенно то, что разворачивалось в финале.
Могу сказать, что и роли мне достались весьма необычные.
То, что происходило в конце, сложно вписать даже в рамки поля определенной конкретной семьи души, это выходило за пределы всякого понимания.
Интересными были мои ощущения в роли смерти, когда Юля ввела две фигуры: меня и Диму – я сразу поняла, что это были – жизнь и смерть, только не понимала, кто из нас кто, я чувствовала себя то жизнью, то смертью и понимала, что в нас нет разницы, свет и тьма переплелись, жизнь и покой ощущались всем существом. Когда мама заказчика приняла сторону смерти – я чувствовала, что несу в себе такой покой и освобождение, которые только и можно назвать Вечной жизнью.
И в окончании перестановки произошло то, что превосходило всякое понимание – роль явно была какой-то мистической, запредельной, когда я – препятствие примирения заказчика и матери вдруг превратилось в развернувшееся над ними пространство – застывшее пространство и застывшее время – и это было ощущение, что это происходило уже в совсем другом измерении – даже не души, не духа, а чего-то несомненно великого и непостижимого. Будто все происходило в Вечности (как бы нереально это ни звучало… очень необычные переживания). Вдруг стало ясно, что в жизни каждого человека есть такая боль, которую невозможно понять и объяснить, которую не вычислить логически и для которой нет слов и чувств. Просто бездна – и ее можно только принять «находясь За» – все бессильно. И в этот момент ВДРУГ это становится Дверью – к настоящей Свободе. Ты теряешь себя, «я» и в этот момент обретаешь что-то безмерно большее, что выходит за пределы всякого понимания. Все остается, ничего не отрицается, не исключается, утрачивается личная значимость конкретной ситуации, не теряя своего значения в великой картине мироздания, которую нам постичь не дано – можно только обнять необъятное и одновременно принять. Действительно было какое-то таинство и мистерия, перед которыми можно было слиться, склонив голову и ощутив себя частью чего-то безграничного (очень сложно подобрать слова).
Пройдя через подобные переживания можно действительно стать богаче и свободней – чего я и желаю заказчику. Всё было очень сильно.
И еще как-то вспомнились слова из песни БГ: «Куда бы ты ни шёл – до самого конца своих дней, обещай, что будешь помнить одно – Господу видней.»
Перестановка и сама была очень сильная по энергетике, и по своему потенциалу: с самого начала и до конца – все в сильном напряжении.
Я думала, что разразится гром или случится взрыв, или просто истерика.
Большой пласт боли был заблокирован, и вокруг него вся эта суета и раздражение, злость и агрессия.
Конечно, наша внутренняя цензура прикрывает такие блоки – в том числе и от нас самих.
И только благодаря терпению и внимательности ведущей, состраданию (а оно было выражено как никогда раньше) и соучастию присутствующих, все двигалось, хотя и очень сложно. Было действительно ощущение, что происходит что-то очень важное. Хотя, казалось бы, что и симптом – не бог весть какой страшный.
А ещё после перестановки – особенно её финала – мне стал понятен смысл слова «забвение» – это не блокирование памяти и забывание чего-либо, а просто позволение и принятие всего, что есть, с большим почтением и вниманием, позволение быть – тогда ты видишь всё и замечаешь, если что-то нужно – то это под рукой, забвение «себя» (если так можно выразиться). Вообще очень сложно словами описать эту перестановку – потому как она больше была в ощущениях и очень глубоких переживаниях.
Заказчик молодец, очень достойно держался и проживал блок, насколько это было возможным.
В конце перестановки было вообще все мистически – когда трансформировалось застывшее время и пространство, большой шар, включавший в себя пространство, заместителя и его маму, слились в шар, который становился всё меньше и меньше, постепенно образы стали терять свои чёткие очертания, красная и голубая кофты участников сплавились в одно: сначала сине-красный, а потом – фиолетовый, этот шар становился всё меньше и меньше – и потом просто схлопнулся – в точку.