С молитвой должна непременно соединиться посильная милостыня, ибо ничто так не угодно Господу, как молитва, сопутствуемая милосердием. Вот почему с глубокой древности истинные христиане, напутствуя своих усопших ближних частными и общественными молениями, приглашали бедных, кормили их, раздавали милостыню неимущим. Богатые же, в память их, устраивали различные благодетельные учреждения (больницы, богадельни, приюты). Слава Богу, и по лицу Земли русской немало можно насчитать таких заведений и храмов Божиих, воздвигнутых на пожертвования добрых христиан в память их усопших родных и близких!
Что побуждает нас молиться за умерших? По слову Христа, мы должны любить ближних, как самих себя, и в молитвенной памяти о покойниках проявляется наша любовь как совершенно безкорыстная и сокровенная, самая величайшая. И как эта любовь дорога покойникам, принося им, безпомощным, помощь! И, наоборот, как мы безжалостны бываем, когда забываем о покойниках!
Правда, многие по смерти близких им — друзей ли то, родных своих, или знакомых, желая сохранить о них память, хранят некоторые вещи их, особенно любимые ими, сохраняют их изображения (портреты, фотографические карточки), ставят дорогие памятники, обсаживая могилы их цветами или деревьями. Но это ли им нужно? Эта ли дорога им память? Ведь это вполне похоже на то, как если бы умирающему от голода вместо хлеба кто-либо поднес цветок с приятным запахом.
Покойники нуждаются единственно в нашей молитве, в благотворении за их души. Мы же, изъявляя разные знаки нашей памяти к ним, самое главное забываем — молиться о них.
Ставя дорогие памятники и украшая их, как только может подсказать изобретательный ум, затрачивая на них сотни и тысячи рублей, в то же время жалеем подать нищему на фунт хлеба или прикрыть наготу голому ради души покойника.
Неужели в самом деле не затронулось бы наше сердце сострадательностью, если бы мы увидали, как ребенок, завязши в грязи, тонул в ней, и не вынули бы его? У ребенка не хватает сил самому вылезти из грязи, и вот мы подаем ему руку помощи.
Точно так же покойники, находясь в греховной тьме, на месте мучения, лишены сами по себе возможности очиститься от грехов, освободиться от горькой участи, так как после смерти нет покаяния. Кто же им может помочь, как не живые? А между тем живые, часто близкие, даже родные, забывают о них, забывают дети своих родителей, родители детей, братья сестер, сестры братьев. У всех большей частью одна забота о внешности и о показной стороне, о том, что могут видеть другие, а душа их, тяжкая участь — это в стороне.
Мы должны верить, что, молясь о покойниках, молимся в то же время о самих себе, потому что за нашу милость к умершим Господь нам посылает Свою милость, за нашу молитвенную память о них Господь и о нас помнит, по Своему милосердию. Мы должны верить, что никакое добро не забывается, не пропадает даром. Особенно когда мы молимся за души усопших, поминая их в нашей домашней или в церковной молитве, сопровождая эту память милостынею за них — это добро наше бывает особенно приятно Всемилостивому Богу, и Он, по Своей премудрой и всемогущей благости, делает так: кто молится о покойниках, за того и после смерти непременно тоже будут молиться.
Если бы даже у кого из нас после смерти не осталось ни души из родных или друзей, то все-таки найдутся, по благости Божией, молитвенники, которые будут творить поминовение за него. И наоборот: если кто не молится за покойников, забывает их, не думает о загробной участи их, того самого забудут все после его смерти, не будут молиться и о нем, и он будет для всех чужд, он будет стонать и вопиять, и никто из мира живых не поможет ему, все его забудут, даже дети его забудут; такой уж необъяснимый, неизменный мировой порядок: все взвешено, сочтено и измерено — «какою мерою мерите, такою отмерено будет вам» (Мк. 4, 24).
Однажды святой Макарий Египетский, проходя по пустыне, увидал человеческий череп языческого жреца и спросил его о загробном состоянии умерших.
Преподобный обыкновенно часто молился об усопших и потому желал знать действие молитв. «Неужели вы никогда не чувствуете никакого утешения?» — спросил преподобный. «Нет, — отвечал сухой череп, — когда ты молишься за мертвых, то мы чувствуем некое утешение». «Да будет всем известно, что творимая до сорока дней за душу усопшего милостыня и питание алчущих умилостивляют Бога. Если грешны души усопших, то через это принимают они от Господа отпущение грехов, если праведны — благотворительность за них служит ко спасению благотворителей» (Четьи Минеи, 12 апреля).