В один прекрасный день Хелен укладывала какие-то товары в багажник своей машины. Все происходило недалеко от ее дома, на автомобильной стоянке у ближайшего супермаркета. К машине подошла знакомая. Увидев, как женщина протянула руку к Хелен, Дилан немедленно вцепился в нее зубами. Женщина получила серьезные ранения, потребовалась госпитализация, было наложено множество швов. Нападение было таким внезапным и свирепым, что свидетели вызвали полицию, Хелен привлекли к ответственности за нарушение закона об опасных собаках. Вопрос о судьбе Дилана должен был решать суд.
Хелен связалась со мной через своих адвокатов. Она сделала это по двум причинам. Во-первых, конечно, ей хотелось спасти собаку. Но главное, она старалась разобраться, понять, почему ее собака сделала это. Разумеется, два этих момента тесно связаны один с другим. Если ей удастся решить загадку и повлиять на поведение собаки, тогда и суд может отнестись к ним более сочувственно.
Когда она впервые позвонила мне сама, в ее голосе было удивление. «Не понимаю, почему он это сделал, — повторяла она. — Он всегда такой милый, такой ласковый». Как это часто бывает, Хелен не замечала других симптомов, которые явно демонстрировал Дилан. Я спросила, ходит ли он в доме за ней по пятам, приходит ли в возбуждение при появлении гостей, старается ли защитить ее. На все вопросы Хелен дала положительные ответы.
Я объяснила Хелен, что ей придется неукоснительно выполнять все требования моей методики. Я уже однажды имела дело с собакой той же породы и знала, насколько опасной в этом случае может быть половинчатость. Тогда, несмотря на все наши договоренности, хозяин не был последователен, выполнял мои условия спустя рукава, и улучшения не произошло. Та собака снова искусала кого-то и, хотя до суда в тот раз не дошло, ее все же пришлось усыпить. Надо ли говорить, какой травмой оказалось это для владельцев.
До суда, на котором должна была решаться судьба Дилана, у Хелен было около двух месяцев. К концу этого срока я должна была предоставить суду детальную оценку поведения собаки. Судьба Дилана зависела от того, изменится ли его поведение на самом деле.
Что Дилан считает себя вожаком, было совершенно очевидно. Как обычно, я постаралась целостно, в полном объеме подойти к решению его проблемы, сняв с него лидерство, используя весь репертуар сигналов, входящий в методику выстраивания отношений. Однако в данном конкретном случае мне предстояло особое внимание уделить моментам, связанным с восприятием опасности. Именно в момент, когда ему почудилась угроза для хозяйки, он и совершил нападение. Необходимо было научить Дилана правильно вести себя в подобных ситуациях, только так я и надеялась его спасти.
Нетрудно было понять, почему Дилан взял на себя роль охранника. В доме они с Хелен были неразлучны. Для него собственный статус был очевиден, тем более что хозяйка позволяла ему первым нестись к двери, изо всех сил натягивая поводок, и начинала послушно гладить и трепать его, когда только ему того хотелось. Когда Хелен приступила к процессу выстраивания отношений, Дилан увидел ее в совершенно ином свете. Он начал понимать, что теперь именно Хелен лидер, она принимает решения. Ответственность присматривать за стаей больше не входила в его компетенцию.
Примерно за неделю до суда я написала свой отчет. Я считала, что Дилан более не представляет опасности. Вот мое обращение к судье: «Владелица Дилана поняла, что неверно ориентировала свою собаку, подавая ей неправильные сигналы. Теперь, зная, как правильно общаться с собакой, она ни в коем случае не допустит повторения подобной ситуации». Городской суд конечно же мог не принимать во внимание моего заключения. Но я была искренне убеждена, что Дилан действительно исправился.
Я всегда испытываю чувство, подобное материнскому, по отношению к собакам, с которыми работаю. Мне хочется защитить, оградить их. Иногда я даже перегибаю палку и сама это понимаю. Честно признаюсь, я тогда плохо спала по ночам, тревожась и размышляя о том, как сложится судьба Хелен и Дилана. Утром того дня, когда слушалось дело, Хелен позвонила мне из суда. Она еле сдерживала слезы и смогла выдавить всего два слова, прежде чем разрыдаться: «Он спасен».
Городскому суду потребовалось десять минут, чтобы составить мнение по делу. Затем судья наложил на Дилана подписку. Это означало, что Хелен может держать его у себя, поручившись, что Дилан больше ни на кого не нападет. С тех пор выступила как эксперт уже в пяти подобных случаях, и я с гордостью и радостью могу сообщить, что помогла спасти жизнь всех этих собак.