А они меня удовлетворили, девственность мне оставили и не просят ничего взамен. А может еще попросят?
- Вы лихие мазохисты и совсем не эгоисты? - ляпнула я и пытаясь встать, но отчего-то не получалось.
Следом за братом поднялся Айверин, с такой же грозной дубинкой внизу живота.
- А разве вам не больно? - решила узнать я, а то читала, что при перевозбуждении мужчинам больно становится.
Оба остановились и удивленно смотрели на меня. Потом фыркнули почти одновременно и Арлеонт выдал:
- Больно, но мы потерпим.
- Почему? - мое любопытство неудержимо.
- Потому, что мы считаем, что сейчас так правильно. - серьезно отрезал Айверин и с разбегу нырнул в озеро.
Арлеонт улыбнулся мне и потянул в воду.
Решительно отбросив моральные терзания, которые таки понемногу, но начинали точить мне мозг. Поэтому снова счастливо улыбнулась Арлеонту, приняла руку и с удовольствием окунулась в прохладную воду. Мальчики мои вели себя очень прилично, даже не смотря на то, что я периодически провоцировала их заигрыванием и пыталась соблазнить. Может просто все мои осторожные попытки соблазнения смотрелись очень по-детски и ни сколько не соблазнительно?
“Чего это они?” - думала я, выходя из воды и надевая свою рубашку, сейчас, на трезвую голову мне было некомфортно ходить обнаженной под мужскими взглядами . Мне крайне интересно, что скрывается за таким странным, на мой взгляд, поведением. Ведь мои нескромные очи то и дело находили стойкие и гордые достоинства обоих мужчин и меня то и дело подмывало предложить свою посильную помощь, ведь разные есть способы. (Интересно с чего такая благотворительность?) Но я стойко держалась и молчала.
“Ух, какие неблагонравные современные девушки пошли, даже невинные и скромные с виду” - думала я сама о себе.
Глава 5.
Через час мы возвращались в дом.
- Давайте сейчас пообедаем, потом нам с Арлеонтом нужно разобрать бумаги, что отец прислал, а после ужина, как и договаривались, посетим мастерскую виров Ласуэр, присмотреть немного одежды.
И поскольку мой живот сводило от голода и он иногда “урчал”, то мы были очень “за”, думаю и мужчины не были сыты одним воздухом, хоть и весьма густо пахнущим лесом и цветами. И вскоре мы все вместе оказались на кухне. А лично мне, как женщине, во всем этом особенно нравился тот факт, что мальчики не свесили на меня готовку, а активно помогают. С ними готовить было приятно и волнительно, они становились по обе стороны от меня и часто касались. Даже не любящий свою подготовительную часть в виде подай-поднеси и помой-почисти Арлеонт, сам вставал у разделочного стола и взглядом спрашивал, ухмыляясь:
“Ну, какую еще нелюбимую часть готовки скинешь на меня?”
Он уже приноровился, ворчал редко, но со смаком, и скорее для того, чтобы меня улыбнуть.
И все-таки мое любопытство не выдержало и во время готовки обеда, смущаясь и нервничая, я начала расспрос, но начала издалека:
- Скажите, а почему раз у вас теперь имеется возможность, покинуть защищенное место, вы все еще здесь, а не сбежали?
- Понимаешь, - начал Арлеонт, глянув на брата, - у нас несколько причин находиться здесь. Одну из них мы тебе озвучили, другие умолчали и, пожалуй, сейчас не время говорить об этом.
Меня любопытство буквально жгло, но серьезный тон и что-то в глазах, показали мне другую натуру Арлеонта, с которой я пререкаться не рискну. Ладно, перейдем к главному:
- А почему вы так себя вели, ну, .. нескромно у защитного купола?
Арлеонт улыбался во всю ширь рта, в то время как брат только усмехнулся, продолжая руководить ножом, поварешкой и помешивая тесто для шарлотки.
- Что смешного? - возмутилась я - Мне, конечно, неловко, но очень уж интересно узнать истоки ваших действий.
- Все просто, крошка, у защиты, ты так соблазнительно смущалась - заговорил Айверин, глядя мне в глаза, растягивая слова, соблазняя, изменившим тональность, голосом, ему нравилось меня смущать и он продолжал медленно говорить, все новые, вгоняющие в краску, подробности, - и прижиматься к тебе просто верх блаженства, ты такая теплая и маленькая, а эта аппетитная попка. - они вдруг разом присели и задрав сзади подол рубашки, одновременно чмокнули мои нижние “щечки”.
У меня рот от изумления раскрылся. Ругать их не было никакой возможности, даже не пожуришь, когда распирает от смеха, от того с какими умилительными выражения лиц они трутся носами и чуть колючими щеками о собственно мои ягодички. Потом они поднялись и все также слаженно заправили прядки за уши и снова поцеловали, только теперь мои алеющие и смеющиеся верхние щечки.