Захват на шее плавно перетек в ласковое поглаживание, и рука скользнула в ее волосы на затылке, приближая ее лицо к нему. Он вроде бы и смотрел на нее, но в то же время его взгляд был устремлен куда-то вглубь нее, будто он желал прочесть ее мысли.
- А ты? Что есть в тебе? Что ты чувствуешь? - пристально глядя на нее, спросил мужчина.
- Ничего.
Дан только усмехнулся.
- Еще месяц назад я бы этому поверил. Я видел это в тебе. Сейчас же ты просто хочешь этого, хочешь так думать. На самом же деле, ты боишься. Боишься меня, неопределенности. Но больше всего ты боишься себя. Тебя устраивало, когда ты могла ничего не чувствовать и на все было плевать. А сейчас тебе это не удается. Я знаю, - с уверенностью говорил Данияр.
Соня молчала в ответ. В чем-то он был прав. Раньше было проще. Сейчас, с его появлением в ее жизни, все изменилось. Ей было лучше плыть по течению. Но рядом с этим мужчиной это было невозможно. Он менял все вокруг себя, людей в том числе. И она уже не знала, какая она: не была, как прежде живой и цельной, но и холодной и пустой перестала быть. В ней бурлили эмоции и чувства. Она не хотела их, но отрицать очевидное не собиралась. Ненависть, злость, гнев и бессилие. Это все было слабостью, которую она вновь обретала.
- Я тебя ненавижу, - прошипела зло Соня, откровенно пытаясь спрятать за этой бравадой истину.
- Прекрасно, - прорычал в ответ не менее яростно Дан, запрокидывая ее голову назад. - Я буду упиваться этой ненавистью! И однажды она нас погубит, но только вместе.
Жесткие губы грубо накрыли ее рот, а рука все сильней сжимала в кулаке густые волосы. Соня больно впилась ногтями в его руки и до крови прокусила губу. В ответ Дан лишь зарычал, обхватывая и второй рукой ее голову. Со всей силой он прижал ее к стене, чувствуя каждый изгиб и движение соблазнительного тела. Как бы он ни старался, а угомонить свою плоть не мог. Он желал ее - ее тело и душу. И казалось, что бы она ни сотворила, так будет всегда. Раз за разом он будет вырывать ее из чужих объятий и чувствовать все то же желание. Как бы резко ни звучали его слова, как бы зло он ни утверждал обратное, но он будет ее хотеть. Это его проклятие, слабость или что угодно, важно лишь одно - от этого никуда не деться. И сейчас, затуманенный алкоголем разум уже не твердил, что он погубит себя, что он обещал держаться от нее подальше. Напротив, он кричал и требовал - "возьми ее, сделай своей любым способом!"
И он взял. Мужчина оторвался от ее губ, встретился взглядом с горящими зеленью глазами и уступил своим слабостям. Резко подхватил ее на руки и понес наверх.
Нечто подобное чувствовала и Соня. Она устала сопротивляться и заставлять себя "не жить". Устала. Надоело бороться и спорить, что-то доказывать и требовать. Пусть все будет как будет.
Дан, не смотря на достаточно нетрезвый вид, вполне уверенно поднимался по лестнице. Девушка обвила руками его плечи, а губы касались солоноватой кожи на его шее в горячей ласке. Мужчина принес ее в свою спальню и бесцеремонно бросил на постель. Тут же навис сверху, опираясь о кровать коленом и руками по обе стороны ее головы. Соня спокойно лежала под его испытывающим взглядом, глядя прямо в глаза.
- Я так сильно любил тебя, - начал тихо Дан. - Все в тебе: твою нежность, ласку, робость и смущение. Мне нравилась твоя ревность в определенные моменты, и я с ума сходил от твоих широко распахнутых невинных глаз.
- А сейчас? - прочистив горло, прошептала Соня, касаясь пальцами его груди, где сильно билось сердце.
Она не знала, зачем спросила, и что даст ей его ответ, но взволнованно всматривалась в его темные, ничего не выражающие глаза. В них даже желания не было, пусть тело и было напряженным, что уж говорить об остальном.
- Я ненавижу тебя, и презираю. Я готов убить тебя собственными руками, но не могу никому другому позволить даже коснуться тебя. Я хочу тебя до безумия, но знаю, что не должен прикасаться. Ты моя погибель и моя жизнь. И я не знаю, что с этим делать.
Будь Дан хоть немного трезвее, он никогда не позволил бы подобным словам сорваться со своих губ. Они обнажали перед ней душу, в которой и так было нагажено. Но сейчас страх того, что все станет еще хуже, притупился, и Дан позволил себе этот минутный импульс.