- Мы сделали все, что смогли. Сейчас она жива, но никаких гарантий я дать не могу. Она в коме, и не знаю, выйдет ли из нее и выживет ли вообще.
« Жива!» - единственное, что имело значение. Она жива, а значит - есть шанс, значит - есть надежда. Он привезет лучших врачей, наймет высококвалифицированных сиделок, сделает все, чтобы этот самый шанс увеличить.
Когда Дану разрешили зайти в палату к Соне, он уже более или менее взял себя в руки. Он понимал, что та надежда, которой он себя окружил, может и не оправдать себя. Понимал, что все может измениться в одну секунду, но отказывался думать об этом. Глупо и самонадеянно, но по-другому он не мог.
Мужчина сел у кровати Сони и осторожно взял ее хрупкую ладошку в свою руку. Кожа была едва теплой и очень бледной, все ее тело опутывали провода, а в комнате пищали многочисленные приборы. Под глазами залегли тени, да и весь ее вид говорил об истощении и усталости ее организма. Не лучшим образом выглядел и сам Дан. Такой же бледный, постаревший в одночасье на несколько лет, с лихорадочно блестящими глазами. Он, не отрываясь, смотрел на нее, силой мысли заставляя ее жить и дышать, увещая в том, как сильно она ему нужна и что без нее ему не жить.
Последующие недели завертелись с головокружительной скоростью. Дан сделал все, что было в его силах, обеспечив Соне необходимый уход и медицинское обслуживание. Каждую свободную минуту он проводил рядом с ней – держал ее за руку и тихонько шептал ей на ухо все, что только приходило в голову. Девушка по-прежнему находилась в критическом состоянии и могла умереть в любую секунду. Во время операции у нее несколько раз останавливалось сердце, которое пуля зацепила лишь краем. Она так же была подключена к аппарату искусственного дыхания, не в состоянии делать этого самостоятельно из-за сильного повреждения легкого. И с каждым днем надежды становилось все меньше и меньше. Врачи прогнозировали смерть, если в ближайшее время она не придет в себя. А по их словам это вряд ли произойдет. Сама Соня, по их словам, не боролась за свою жизнь.
- Она сдалась, она просто сдалась, - убито шептал Дан, пустым взглядом глядя на стену перед собой.
Он, Ринат и Таисия находились в соседней с Соней палате, где практически поселился Данияр. Он приходил сюда на пару часов, чтобы поспать, а потом снова возвращался к девушке. За прошедшее после ранения время он еще больше стал походить на собственную тень. Его вымотало отсутствие Сони за время ее пленения, а нынешняя ситуация, когда ее жизнь находилась на грани, просто убивала. Он едва питался, большую часть своего желудка заполняя алкоголем. Но это едва ли спасало – он даже не мог захмелеть как следует, чтобы забыться хоть на миг. Он совершенно забросил дела и сына, отдав того на временное попечение находящейся рядом паре – у него просто не было сил посмотреть мальчику в глаза и признаться в том, что он не смог уберечь его маму. Было стыдно находиться с ним рядом и не иметь возможности ответить на его вопросы о Соне. По словам друга, Тимур очень скучал и все больше замыкался в себе. Но сейчас Дан не мог думать ни о ком кроме Сони, даже о собственном сыне.
- А за что ей бороться? – с горечью и слезами на глазах, ответила Таисия.
- Не надо, милая, - попросил ее муж, предупреждающе глядя на нее.
- Нет, надо! – не выдержала напряжения девушка и повысила голос. – Пусть знает все, пусть мучается еще больше! Так, как мучилась Соня! Из-за Дениса, из-за него! Никто, кроме вас, мужиков, не виноват в том, что с ней происходит! Говоришь, она сдалась? А сколько можно бороться? Да и за что? За унижения? За оскорбления? За сына, которого вы то отнимали, то отдавали ей, как будто он лишь игрушка, а не ее жизнь и дыхание? За то, что она и для вас была лишь куклой?
- Я любил ее!! Любил!! И сейчас люблю! Больше жизни! Я все готов отдать за нее! – не выдержал Дан и тоже перешел на крик.
Они стояли с Таисией друг напротив друга и сверлили яростными взглядами лица. Злость девушки была ее переживаниями за жизнь подруги, была сочувствием к ней. А чувство Дана продиктовано виной – все, что сказала Тася правда. Он поставил жизнь Сони под прицел, он испоганил ее существование. Он не смог ее защитить.
- А ты ей это говорил? – резко сбавив тон, с жалостью всхлипнула девушка. – Ты хоть раз сказал ей, что она для тебя значит и как сильно нужна? Нет, не сказал. Ты трусливо молчал, считая ее недостойной твоих слов и чувств. Ты молчал, боясь за себя и свою гордость и самоуважение, в случае если бы она посмеялась над твоими чувствами. Ты боишься ее потерять, но еще больше ты боишься впустить ее в свое сердце, как сделал это однажды. Да, ты разочаровался в ней и ее поступке, но в этом не было ее вины и желания, так поступила Жизнь. А страдала все время она. Вот теперь пришла и твоя очередь. И пока ты не выстрадаешь это – ты не поймешь, что ей не за что бороться.