Девочка трогательно вспыхнула и опустила глаза. Девочке стыдно, что когда-то, примерно вечность назад, она была такой маленькой и глупой – испугалась шепотов, темноты и испачканного платья. Девочке приятно, что Мастер еще помнит, как назвал её тогда.
…Какие охренительные проблемы у людей, пока мы тут демонов гоняем! Хотя, кто это «мы», старик? Это дела легионеров, причем тут вообще «мы»?
Девочка шагнула к одному из гостевых стульев, но Лем мягко перехватил её за талию и утянул к себе на колени.
- Не возражаешь? Я хочу рассмотреть тебя поближе, оленёнок. Мне всё время кажется, что я упускаю что-то важное, когда ты пробегаешь мимо, глядя в пол, и я вижу только твою макушку. Ну-ка?
Старая, пошлая игра: поддеть пальцем подбородок, заставляя поднять лицо, очертить большим пальцем скулу, отодвинуть с лица непослушную тёмную прядку.
- Точно! Очень многое упускаю. Не прячь от меня лицо, Кларисса, это просто нечестно! Ты же знаешь, как я люблю… всё самое… красивое…- и вот эти многозначительные паузы, и голос сделать глубже и бархатистее. Млей, девочка, млей. Это отличное занятие для нас обоих. Я тоже буду изо всех сил наслаждаться твоим обществом. И совершенно не буду думать о том, стоит ли оставить жизнь демону Кхорна, если этот демон – вроде как наш капитан. Тем боле, что моего мнения по этому поводу никто не спросит.
- Скажи, ты очень сердишься на меня за тот случай? Грязное платье страшно уродовало тебя, но срывать его вот так, в коридоре, это было довольно невежливо с моей стороны. Ты простишь меня, олененок? – и гладить аккуратно, бережно и совершенно бесстыдно. Волосы, спину, шею, грудь, живот, бёдра. Всё одинаково мягко, не задерживаясь нигде и не упуская ничего. И всё время смотреть глаза в глаза, будто бы весело и при этом пронзая навылет, и не давать отвести взгляд. Знакомая наизусть игра, привычная. Привычка - это то, что позволяет жить и действовать, когда… повторяешься, старик, это плохо.
Кларисса тихонько всхлипнула, прижимаясь щекой к ласкающей руке. Лем снова погладил пушистые тёмные волосы и потянул к себе, заставляя девочку опустить голову ему на плечо. И снова гладил, ласково и бездумно, и нес какую-то полагающуюся чушь.
- Мастер? – Кларисса медленно подняла голову, сперва на несколько секунд прижавшись лбом к лемовой щеке, и только потом решившись посмотреть в лицо. – Мастер, зачем ты позволяешь эти слухи, что собираешь детей… для себя?
- Тебя это беспокоит, оленёнок?
- Это глупые слухи, мы же все видим, что ничего такого…
- Кларисса, ты хочешь поговорить о моих воспитанниках? – Лем развеселился почти по-настоящему.
- Просто это же не правда?
- И?
- А я…- девочка снова опустила голову, уткнулась носом в ключицу мужчины и скороговоркой сообщила: - А я уже давно достигла брачной зрелости! И если ты хочешь…
- Тебе хорошо сейчас со мной, олененок?
- Да! – ответ снова прозвучал, как всхлип, и носик еще сильнее вжался Лему в грудь.
- И мне хорошо. Ты очень красивая, знаешь? Тебя приятно держать в руках. И взять тебя на ложе, наверняка, тоже очень приятно. Я, - Лем остановился и тихонько подул в волосы девочки. – Я обязательно учту твоё сообщение. В ближайшее время. Если ты только не передумаешь. Но сейчас нам обоим хорошо вот так, правда? И совершенно незачем менять это «хорошо» на другое.
… Потому что послушное юное тело, которое можно обнять и погладить - это специальное «хорошо» для успокоения нервов. Освоение неопытной девицы – дело совсем другое, требующее вдумчивого внимания и подходящего настроения, которое сейчас и близко негде взять. Что ж вы все так уверены, что мне именно каждого из вас и не хватает в койке? У меня недостаточно затраханный вид, серьёзно? Как же ловко я притворяюсь…
Кларисса прекратила попытку вдавиться в Лема целиком и снова подняла лицо. Прежде, чем ужасное подозрение окончательно проступило в огромных глазах, Лем предостерегающе покачал головой.
- Нравишься. Самый очаровательный оленёнок, которого я когда-либо видел. Но если тебе кто-то сказал, что все проявления симпатии располагаются только тут, - он беспардонно прижал ладонь к платью девочки ниже живота; в ответ она нервно вздрогнула, но не отстранилась. – То этому кому-то, - теперь Лем поймал руку Клариссы и сложил тонкие пальчики в кулак. - Надо дать в глаз. Понятно? Чтобы не отбить лапку, можно попросить Хасси, он таких умников очень быстро отучает умничать.
Кларисса слабо ответила на улыбку своего Мастера, и еще несколько минут можно было бездумно гладить теплые хрупкие плечи и шелковистые волосы.
- Лем, ты сможешь подойти сейчас?
Он почти не вздрогнул, только крепче прижал к себе девочку, вцепился, как утопающий в спасательный круг. И только потом, с безобразным отставанием, сообразил, что голос принадлежит Сахаалу и звучит достаточно адекватно, чтобы не предполагать худшего. Хотя и менее знакомо, чем хотелось бы.
- Да, капитан, иду. – Лем демонстративно коснулся горошины в ухе. – Спасибо, что посидела со мной, милая. Мне было приятно твоё общество.
Кларисса в очередной раз залилась румянцем, Лем быстро поцеловал её в висок и двинулся к выходу, игнорируя желание сорваться на бег.
Дверь капитанской каюты была на четверть приоткрыта, как стало понятно в дальнейшем – отжата с помощью грубой физической силы. И, оценив состояние помещения, Лем признал, что вряд ли её возможно было открыть иначе. Два выброса Варпа и самоопределение манифестирующего демона искорёжили и вещи, и сами стены, а поверх этих разрушений явственно присутствовали тяжелые механические повреждения. Кватуор и Квинквэ смирно сидели на полу в одинаково побитых доспехах, остальные трое чернецов выглядели лучше, но тоже заметно поцарапанными. Состояние самого Зо Сахаала Лем определить не смог. Вблизи, без посредничества пикт-камеры, стало очевидно, что мелкая рябь искажений всё еще возникает то и дело на его доспехах, вызывая головокружение у наблюдателя.
На самом деле, Лем просто знал, к чему стоит быть готовым, и только поэтому не шарахнулся обратно в коридор, едва войдя в разгромленные покои. Просто знал, как воспринимаются кхорнитские демоны в непосредственной близости, и был готов к оглушающей волне иррационального ужаса, которую надо просто перетерпеть. Просто. Перетерпеть.
- Я здесь, чтимый капитан.
Сахаал тяжело повернул к нему рогатую голову и так же тяжело, с усилием, произнес:
- И что ты скажешь мне, советник?
- Значимых происшествий, кроме непосредственно связанных с этой каютой, в твоё отсутствие не зафиксировано. Однако на корабле введен режим ЧС и официально объявлено, что капитан временно не принимает посетителей и не участвует в принятии малозначительных решений. В данный момент крейсер «Черный Ветер» завершает маневр входа в портал, ведущий из пространства Вопящего Вихря. Все союзные корабли уже совершили переход сквозь Врата, об их состоянии не могу сказать ничего определенного. Ежесуточные сводки событий и происшествий подготовлены, я предоставлю их, как только ты сочтешь это необходимым. У меня всё, - добавлять уставное «доклад окончен» Лем всё-таки не стал.
Повисла пауза. Старший помощник спокойно ожидал дальнейших распоряжений своего капитана, подчеркнуто игнорируя и интерьер, и остальных присутствующих. Некоторое время Сахаал рассматривал его, медленно склоняя голову то к одному, то к другому плечу. И продолжил говорить так же медленно и тяжело:
- Значит, не боишься демонов, человек?
- Я боюсь враждебно настроенных демонов, чтимый капитан. А также враждебно настроенных людей, ксеносов и животных. Я вообще довольно пугливый от природы.
- Полагаешь, я не отношусь к враждебно настроенным?
- У меня нет причин считать иначе. Я не знаю за собой вины, которая бы вызвала гнев моего капитана.
- Демону Кхорна не требуется твоей вины, чтобы испытывать гнев.
- Несомненно, чтимый Зо Сахаал.
- Мне нужен твой ответ, человек, - голос Сахаала, казалось, стал еще ниже.
- Тогда мне нужен вопрос, капитан.
Демон коротко утробно заворчал. Унус едва заметно подался в сторону Лема, Трэс поиграл рукоятью меча, который держал, уперев острием в пол.