Лем не разбирался ни в медицине, ни в демонах, зато он отлично знал себя, и значит – Рала тоже. Поэтому просто стоял рядом, твердя на нескольких языках поочередно: «Я здесь. Слушай меня, возвращайся ко мне», и прикасался к руке или к лицу, повторяя тот же призыв тактильно. Нельзя было дать Ралу заблудиться там, в глубине разума, нельзя было, чтобы брат почувствовал себя брошенным один на один с демоном. А Уриэль мешал, специально то и дело разрывая контакт, разрушая и так слишком ненадежную связь. Ревновал что ли? Это было так зло и так глупо, что Лем просто сорвался.
- Не мешай мне, идиот!
Уриэль сгреб его за робу и от души ударил кулаком в лицо, отшвырнув почти на другую половину просторной комнаты.
- Не забывай свое место, маленький Лем! И следи за языком. Не думай, что имеешь какие-то права только потому, что похож на него.
Уриэль легкоуправляем и прост, но сейчас Лем был совершенно не в силах искать слова. Концентрации едва хватило на то, чтобы преодолеть приступ нутряной паники, всегда возникающий в ответ на физическое насилие. Он просто поднялся на ноги и снова занял свое место у стола, моля всех богов, чтобы Уриэль не повторил удар. Тот и не повторил, но стал отпихивать еще злее и чаще.
Потом, когда Рал очнулся, Лем ушел молча и сразу, только обменялся с братом долгим говорящим взглядом. Вставать между Уриэлем и объектом его страсти он не рискнул. Лишь намного позже, когда Уриэль наговорился всласть, Рал смог встретиться с побратимом. Рал просто сказал:
- Я слышал тебя там, - и этого было достаточно.
И еще позже, глядя на багровый кровоподтек, безжалостно изуродовавший совершенное лицо – его собственное лицо, не оскверненное сеткой демонических рун, Рал повторил давние слова:
- Мы уйдем от них, брат.
***
5.
- Это очень лакомый кусок, а Онурис совершенно не похож на святого. Так что, если от Уриэля не будет сообщения в течении суток, мы отстрелим десяток капсул с трансляторами, и информация начнёт выливаться в открытый эфир. Сначала - наименее ценная её часть, чтобы у Онуриса было время оценить ситуацию и одуматься.
- Мы отстрелим значит? – Рал едва успел отследить движение: вот Сахаал просто стоит напротив собеседника, а вот уже нависает всей тяжестью доспеха и засушенный ошмёток кожи на нагруднике назойливо маячит перед самым раловым носом. – Отстрелим с «Шепота Демонов», ты хотел сказать? И если всё так, как ты говоришь, что же предпримет Онурис в отношении «Шепота», а?
- У него будут в тот момент другие проблемы.
- Я НЕ РАЗДЕЛЯЮ ТВОЕЙ УВЕРЕННОСТИ! – Сахаал переключился на боевой модулятор голоса, и теперь от его рёва мутилось сознание. - ТЫ ОБЕЩАЛ СВОЕМУ… УРИЭЛЮ ОБЕСПЕЧИТЬ ЕМУ СТРАХОВКУ, ПОДСТАВИВ ПОД УДАР МОЙ КОРАБЛЬ!
- Мне казалось, ремонтные доки на Выработках нужны не только Уриэлю.
- «ШЕПОТ» И «ЧЕРНЫЙ ВЕТЕР» ВПОЛНЕ МОГУТ ОТПРАВИТЬСЯ НА ЛЮБУЮ НЕЙТРАЛЬНУЮ ПЛАНЕТУ, И ТОЛЬКО УРИЭЛЕВА «СТЕЛЛА» УЖЕ НИКУДА НЕ УЙДЕТ. ДЕЛА УРИЭЛЯ С ОНУРИСОМ – ЭТО ДЕЛА УРИЭЛЯ. КАК ТЫ ПОСМЕЛ ОБЕЩАТЬ ЕМУ МОЁ ВМЕШАТЕЛЬСТВО, СМЕРТНЫЙ?
Рука Повелителя Ночи рванулась вперед, но Рал не стал дергаться – это всё равно бесполезно, если Сахааал атакует всерьез. Через миг, когда железный кулак врезался в стену рядом с ухом, человек лишь согласно кивнул, признавая право капитана на гнев.
- Я сожалею, что не имел возможности заранее согласовать эту договоренность с тобой, досточтимый Зо Сахаал. В любом случае, я ничего не могу сделать на «Шепоте» без твоего на то разрешения. Если ты не пожелаешь обеспечить Уриэлю прикрытие, значит я не выполню свое обещание, и Онурис получит доступ к информации бесплатно.
«…мелко нарезав при этом Уриэля…»
Но главное было - неотрывно смотреть в визоры Сахаала или ниже, на изукрашенный «трофеями» нагрудник, но ни в коем случае не за плечо взбешенного легионера. Потому что там, за плечом, стоит Лем, старший офицер «Шепота», один из самых доверенных людей Сахаала, и единственного случайного взгляда сейчас хватит, чтобы разбить это доверие вдребезги.
- Я РАД, ЧТО ТЫ ЭТО ПОНИМАЕШЬ! - Сахаал развернулся и на секунду замер, буравя взглядом своего старпома. Лем ответил ему тем специальным непроницаемым выражением лица, которое полагается носить подчиненным, когда начальство орёт на своих гостей: «меня тут вообще нет, не отвлекайтесь, пожалуйста, мой господин». Капитан тяжело зашагал прочь по коридору, и Лем двинулся за ним, так и не обменявшись с близнецом ни единым взглядом.
- Что думаешь об этом? – спросил Сахаал через минуту, уже нормальным голосом.
- Думаю, что с кузни Онуриса можно выторговать очень много ценного, но такие решения нужно принимать более… взвешенно, скажем так. И уж точно не ставить союзников перед фактом, рассчитывая на полное понимание. Зная Уриэля, предположу, что о наличии страховки на случай недоразумений он сообщил магосу сразу же. Значит, вариантов на данный момент ровно два – либо срочно уходить, и надеяться, что Онурис не сочтет прогрев двигателей попыткой унести его приз и не пальнет сразу. Либо висеть, как ни в чем не бывало.
- Ублюдок оставил мне не такой уж богатый выбор, не правда ли?
- А если сигнал от Уриэля не поступит вовремя – либо действовать согласно его замыслу, либо затевать свою игру. У нас есть сутки, чтобы придумать свой «страховочный план» и свои предложения Онурису. В конце концов, нужная ему информация сейчас находится в наших руках, и он не знает, смогли ли мы передать её кому-то еще. Просто же бездействовать и делать вид, что мы тут не при чем – на мой взгляд пагубно. Нас собьют просто на всякий случай.
- Я обдумаю твои слова.
- Я пытался убедить его подготовиться, всё аккуратно обговорить, но он решил, что надо действовать как можно быстрее, - Рал бессильно откинулся затылком на стену. - Он считает, что я пытался выиграть время на какие-то свои интриги.
- Я не уверен, что Зо будет его вытаскивать, если Онурис… - Лем не счел нужным договаривать.
- Знаешь, может это и к лучшему, - лицо Рала замерло железной маской. – Это надо прекращать. Я слишком… Это давно уже стало неуправляемым. Я не справляюсь.
- Мы уйдем. Хочешь?
- Сначала мы возьмем своё. – Рал дрогнул губами, обозначая улыбку. – Еще с полгода-год я продержусь. Должен.
***
6.
Снимать матрицу решили с Лема, поскольку он был куда менее задет влиянием Вихря и куда более стабилен психически.
На личность копии влияет эмоциональное состояние оригинала, и Лем вынашивал третьего брата в своём разуме, как женщина – дитя во чреве. Изменял себя, снимал запреты, блокировал страхи, отпускал на волю давно скованные порывы и надежды. Третий брат должен стать сильным и свободным. Третий брат должен исцелиться от невидимых шрамов, которые оставили двум старшим Инквизиция и Вопящий Вихрь. Третий брат не должен уметь бояться.
Уже лёжа в капсуле демонической машины, Лем продолжал работу: скидывал оковы благоразумия, отметал привычные маски – покорность, сдержанность, отсутствие амбиций и гордости. Все полезные оковы и маски за третьего брата будут носить двое старших. Лем думал каково это будет для младшего: очнуться, помня все эти мысли, и вдруг понять, что ты – уже не Лем, а тот самый третий брат. Смотреть на Лема и не просто понимать, а дословно знать, что он думает о тебе. Помнить, как тебя выпускали из себя, просто чтобы увидеть, каким ты можешь быть на самом деле, чтобы любоваться собой – несбывшимися. И жить потом дальше рядом с двумя старшими братьями, которые сделают всё ради того, чтобы ты оставался свободным, чтобы тебе не пришлось снова нацеплять эти полезные маски.
Отсюда, из глаз Лема, из капсулы демонической машины, казалось, что так и выглядит настоящее, самое невозможное счастье.
***
Начало.
Человек очнулся десять минут назад, этого времени ему хватило, чтобы осознать себя и оглядеться. Светлая обивка стен и несколько знакомых предметов интерьера — эта комната не была его каютой, но старательно имитировала привычную обстановку. Человек снова прикрыл глаза и восстановил последние события: до того момента, как лёг в капсулу демонической машины.